Кодекс скверны. Предтеча | страница 9
Лицо принцессы, до этого пылающее румянцем, начало стремительно бледнеть. Брови нахмурились, губы плотно сжались.
Интересно, какая борьба ведётся в этой светлой головке, пока ещё не испорченной жаждой власти и алчностью?
Максиан подался вперёд и коснулся её руки, собираясь утешить, но тут же отпрянул: на него смотрели холодные, белёсые глаза, нечеловеческие, чужие, скорее принадлежащие какому-нибудь демону бога Тейлура.
«Только этого не хватало», — промелькнуло в голове.
Невидимая рука тисками сдавила затылок, по спине пробежал мелкий озноб. Что-то проникло в голову, закопошилось в мозгах, как черви в мёртвой плоти. Боли не было, скорее, исступление вперемешку с ноющей тоской и полным безразличием ко всему.
— Не. Смей. Мне. Лгать, — сквозь вязкую пелену донёсся голос Ровены.
Нужно сопротивляться, не поддаваться ей. Он собрал последние остатки воли, хотя особо и не надеялся, что получится.
— Остановись, пока не поздно, — выдавил он.
Девчонка вздрогнула, удивлённо заморгала. Давление мгновенно исчезло.
Максиан облегчённо выдохнул, провёл ладонью по онемевшему затылку и со всей возможной строгостью взглянул на принцессу. Та испуганно хлопала глазами. Понимает, что перешла черту.
— Никогда, слышишь? Никогда так не делай! — холодно произнёс он. — Научись управлять собой или не проживёшь и половины отмеренного.
— Прости! Прошу, прости! — Ровена съёжилась в кресле, как нашкодивший ребёнок перед рассерженным родителем.
Максиану вдруг стало горько от того, что лгал. От того, что так и не подготовил девчонку к жизни. В чём её вина? В желании знать правду?
Он подошёл к Ровене, по-отечески пригладил растрёпанные волосы:
— И ты прости меня. Я всего лишь хотел оградить тебя от всей этой грязи. Теперь вижу, что ошибался. Только пообещай мне: всё, что я сейчас скажу, не только должно остаться между нами. Нет, ты будешь вести себя так, будто ни о чём и не подозреваешь. Таковы мои условия.
— Обещаю.
— Прошу, ещё раз подумай, нужно ли тревожить прошлое, тем более спустя столько лет?
— Нужно! — выпалила она не раздумывая. — Говори, я готова ко всему.
Максиан невесело улыбнулся:
— Твой дар, так называл это Урсус, проявился не сразу. Я хорошо помню тот день: ты играла с няней на полу кабинета и вдруг та ни с того, ни с сего заревела навзрыд. Потом, когда удалось успокоить, сказала, как что-то забралось в голову и заставило сделать это. Всё стало сразу понятно: кроме тебя было некому. Ты была совсем крошкой и не понимала, что творишь, но для Урсуса это стало настоящим ударом. Он ещё не отошёл от смерти Лисс и потерять тебя для него было бы хуже смерти. Знаешь, он ведь в тебе души не чаял.