Максиан подошёл к окну. В почерневшем небе беззвучно мелькнула молния. От громового раската едва не затряслись стёкла. Приближается гроза.
— Твой отец действительно был выдающимся человеком. Он не убоялся пойти против системы, но одной смелости было недостаточно. Нужно было действовать осторожно, не привлекать лишнего внимания, но мы были молоды и чересчур уверены в своих силах. Огромной победой стало признание Сто Первого человеком. Урсус почти год добивался от Сената одобрения и, в конце концов, те пошли на встречу. Севир получил имя и право на жизнь среди людей. Забавно, но я не сразу понял, что сделал твой отец. Нет, он не просто подарил свободу одному рабу — он дал надежду всем осквернённым, показал, что каждый из них может называться человеком.
— И всё это ради меня одной? — Ровена, казалось, не верила собственным ушам.
— Урсус ненавидел рабство и относился к осквернённым не хуже, чем к равным. А часто даже лучше. Думаю, рано или поздно он бы сам пришёл к этому. Ты просто стала своего рода катализатором. Но как я уже сказал, мы были молоды и самонадеянны, действовали почти открыто и кое-кому это пришлось не по душе. Конечно же, важную роль сыграл Легион. Его щупальца уже давно достигли Сената, самые влиятельные семьи Прибрежья оказались на стороне рабовладельцев. Легион искал пути остановить обезумевшего по их утверждениям, короля и, в конце концов, нашли в лице Юстиниана. Твой дядя всегда слыл ярым ненавистником осквернённых и чтил каждое слово Заветов, что те фанатики. Думаю, его не понадобилось слишком долго уговаривать. Но всё это мои предположения, конечно же. Доказательств нет, кроме слов Севира. К сожалению, мне так и не удалось полностью вскрыть этот гнойник, выявить всех причастных. А теперь это и не важно, наверное. Может, Юстиниан и сам дошёл до этого, но не без поддержки. Его вообще мало кто воспринимал всерьёз, а зря, как оказалось. Не так-то он прост, Ровена. Все эти сказки про дикарей, рыскающих по Мёртвым Пустошам в поисках короля скормили народу на голубом глазу. О страсти Урсуса к охоте не знали только младенцы, устроить засаду было проще простого. Вполне удобно, не так ли? Ни свидетелей тебе, ни улик. Но вот, что меня уже тогда сильно смутило: ни одного мёртвого уруттанца так и не обнаружили, в отличие от пары дохлых наёмников с зелёными нашивками на рукавах. Они даже не маскировались! Да и зачем? Кто будет проверять, верно?
— Поэтому дядя искал Севира? Боялся, что правда всплывёт?
