— Как будет угодно, моему господину, — довольно равнодушно произнёс джинн, щёлкнул пальцами, и дворец едва ощутимо тряхнуло.
Что-то предпринять я просто не успел. Да и не мог, настолько быстро всё произошло. Зато успел среагировать Рег. Два метательных ножа серебряной молнией метнулись в сторону Аль-Рашида, но пролетели сквозь него и упали на пол, даже не потеряв своего цвета. Джинн мерзко ухмыльнулся, помахал нам рукой и растворился в воздухе, словно никогда его и не было.
— Что ты наделал, придурок? — я устало опустился на пол, не обращая внимания на всё ещё разлитые лужи и разглядывая задумчивого Дефоссе.
— А что не так? Я это сделал для всеобщего блага.
— Я думаю, этот мутный тип каким-то образом умудрился затуманить мозг Дефоссе, доказав при этом, что там есть чего затуманивать. Хотя высказывания о мире во всем мире категорически опровергают наличие этого самого серого вещества. Лео, — Регган помахал рукой перед лицом Дефоссе, — очнись, в мире нет четкого разделения на добро и зло.
— В тебе что-нибудь поменялось? — я посмотрел на Гволхмэя, тот отрицательно покачал головой.
— Может потому что счастье — это аморфное состояние, как и добро? И я просто не создан для обоих этих понятий? — он усмехнулся довольно невесело.
— Во мне тоже ничего не изменилось, — я пропустил его очередное самоуничижение мимо ушей и прислушался к себе, к своему источнику. Никаких изменений. Хоть что-то хорошее на сегодняшний день.
— Я конечно не врач, а глаза этого конкретного индивида должны становиться сиреневыми? — Регган внимательно изучал Лео, а я увидел, что не только в радужке появились синие искры, белки глаз Дефоссе начали приобретать устойчивый фиолетовый оттенок.
— Как интересно, — пока я разглядывал Лео, Регган достал телефон и пытался с кем-то связаться.
— Ни Эдуард, ни Эван не отвечают. Здесь вообще связи нет, — вот тут я начал, наконец, реагировать. Подошел к столу секретаря и поднял трубку стационарного телефона. В трубке стояла тишина.
В это время за дверью послышались шаги ног нескольких человек. Кто-то быстро шел по коридору в нашу сторону, и, судя по донесшимся до меня звукам, он был не один. Регган поднял ножи и пистолет и, поправив бейсболку, схватился за камеру. Лео попытался снять рубашку, но потом просто накинул сверху пиджак, прикрывая кровь. Действия его были несколько заторможенными, а по расфокусированному взгляду трудно было понять, осознает он сейчас то, что делает, или же нет. Регган направил камеру на дверь и включил запись. Я же метнулся вперед, чтобы попасть в объектив. Что бы здесь не произошло, Марк Шеппель просто обязан освятить это первым.
