- Юль, раздевайся, - торопит Артур.
Хватаю лампу, с силой дергаю шнур. Швыряю в котов, после яркой вспышки становится почти темно, свет лишь в окне от фонарей с проспекта, в этой темноте ныряю под стол.
У них происходит какая-то возня.
Связянным рукам неудобно, шарю вслепую, с трудом цепляю ручку ящика и выдвигаю его. Там у меня текила. И если разбить бутылку, смогу кого-нибудь порезать, пусть только попробуют меня тронуть.
- Юля, - Артур тихо смеется. Скрипят колесики кресла, он либо едет в нем, либо раскачивается. - Что за детский сад, вылазь оттуда.
Папки, папки, папки. Не тот ящик.
Тянусь выше. Ладони жутко вспотели, срываются и скользят, зато слезы высохли, в мыслях ураган, в пыльную воронку меня закручивает, во рту сухо и зубы скрипят от осознания моей слабости, там три здоровых мужика, на что я, вообще, надеюсь.
Пальцы натыкаются на теплое гладкое стекло, и тут надо мной резко наклоняется чья-то тень. Светлое пятно морды кота прямо перед моим носом. Ловлю его запах. Острый. Бурбон и цитрус. Сбивчивое дыхание. Даже через маску.
Ору.
Он не обращает внимания, хватает за белеющий кошкин хвост и тащит меня из-под стола. Извиваюсь, волосы рассыпаются по ковровому покрытию и путаются, искрят, он наваливается сверху, своим весом прижимает к полу, мягкая ладонь накрывает мои губы, его шепот жжет ухо:
- Юля, угомонись. Нас пока двое. Но могут и остальные присоединиться. Еще четверо. Хочешь?
Не хочу, и трепыхаться под его телом моментально перестаю.
- Милая, все просто, - различаю склонившийся над нами силуэт мужа, - не давай сейчас ребятам скучать, и тогда целой из нашего брака выберешься. Поняла? Ребят, она ваша.
Он отступает.
Горячая гора мышц на мне шевелится, поднимается, сгребает меня одной рукой и легко забрасывает на стол. Бумаги шелестят, планируют вниз, опрокидывается подставка, катятся ручки и фломастеры.
Он толкает меня, и я заваливаюсь назад, в руки второму коту, по ту сторону стола.
- Расслабься, Юль, - он тоже шепчет, его пальцы ощупывают мой костюм, обтягивающую майку и меховую жилетку, задерживаются на талии и тянут ткань, - поговорку знаешь? Один член хорошо, а два лучше.
- Я заявлю в полицию.
- Вперед и с песней, - откликается муж.
Глаза привыкают к темноте, чуть повернув голову вижу его фигуру, в кресле крутится.
На мне с треском разрывают майку, вздрагиваю от сквозняка, ветер проникает в тонкую капроновую ткань полупрозрачного лифчика, а за ветром мужские пальцы, осторожно гладят сеточку, и вдруг, на контрасте резко, обхватывают меня за шею, и везут по столу ближе к себе, он меня держит.
