Дневная смена на порядок слабее ночной. Днем и следить особо не за чем, а день к тому же ясный и солнечный, и время — ранняя осень, когда темнеет поздно, а твари не оголодали и не обнаглели вконец. Чтобы развернуть ярмарочного мага или хлопнуть створкой перед носом городского жителя, сильный молодой пограничник не нужен. И старый, изрядно потрепанный жизнью и демонами, сойдет.
— Далеко ты собралась, дочка? — хрипловато интересуется стражник, демонстративно поглаживая обрез. Лицо его пересекает уже поблекший от времени шрам, и один глаз закрыт черной повязкой. — Здесь, знаешь ли, проходит черта, где заканчиваются земли демонических прихвостней.
— Я с ним, — показываю я в сторону Теня-демона.
И стоило бы ему слегка кивнуть или, там, моргнуть — нас бы тут же пропустили. Даже на спрятавшегося за моей спиной демоненка не посмотрели бы. Но Тень-демон, эта коварная тварь, застыл, с совершенно отсутствующим видом уставившись в одну точку. Один в один одержимый демоном. И ладно бы в землю смотрел или вдаль — ему приспичило воззриться на прицепившегося ко мне Бряка. Многозначительно, кстати говоря, воззриться.
В следующий момент одноглазый с неожиданной для дневного пограничника прытью оказывается у меня за спиной, и холодное дуло обреза вплотную прижимается к позвоночнику. Мы оба знаем, что такое заговоренная пуля, перебившая ведьме хребет. Три недели полукоматозного состояния, и это, прошу заметить, как минимум. Верхний предел лучше и не вспоминать. Особенно если принять во внимание Последнее Желание, готовое в любой момент затянуть меня в глубины неизведанного…
Я прожигаю демона злым взглядом, и уголок его губы чуть заметно дергается вверх. Тень-демон доволен — можно подумать, все идет согласно его хитроумному плану.
— Не шевелись-ка, ведьма. У меня тут хорошая пуля как раз для таких как ты припасена, — предупреждает стражник, свободной рукой подбрасывая вверх заговоренный сигнальный камешек.
Черный Пепел однажды сказал, что самая большая и самая опасная глупость, которую только можно совершить — пытаться доказать свое превосходство над противником. Зачем вызывать врага на поединок и бить смертным боем на глазах всего честного народа, демонстрируя свои редкостные таланты и умения, когда можно тихонько пырнуть его ножом в спину и раствориться в толпе?
“Это же подло”, — кажется, возразила воспитанная на героических историях я.
“Возможно”, - хмыкнул он. — “Но исчерпав все силы в битве с одним, легко стать жертвой другого. Глупо призывать бурю, что бы молнией сжечь единственное дерево, когда можно воспользоваться топором, затратив в десять раз меньше энергии. Тогда ты не останешься обессиленной у обгорелого пня — добычей для любого голодного хищника
