Другому обывателю удалось все же – на глазах у Гелия – вырвать из зубов старой, облысевшей с одного бока овчарки что-то явно поросячье. Но овчарка, не желая, видимо, расставаться навек с неслыханно дивным кусом, только что побывавшим в пасти, пришла в совершеннейшее бешенство. Она завалила человека в снег передними лапами. В оскале ее пасти и в хрипе горловом такая была жутковатая и решительная ярость, что упавший ужасно взвыл, призывая на помощь себе подобных. Должно быть, он ослаб от страха. Овчарка выдрала у него из рук поросятину, но тут ее огрел штакетиной по хребтине тип, зевнувший украинскую.
К счастью для пса, дрына только скользнула вдоль тощих его ребер, и он понесся прочь, даже не взвизгнув, поскольку по-деловому занятой его пасти было в тот миг не до праведного огрызания.
Правда, от несчастного поросенка, попавшего в эдакую вот адскую посмертную переделку, отвалилась вдруг порядочная кусина. Ее с ходу прибрал к рукам босой тип в подштанниках. Тот, который проиграл состязание пегому пойнтеру.
Вскочивший со снега обыватель начал выяснять с ним отношения, употребляя разные интеллигентные выражения типа «в такой пограничной ситуации может натрясти в штаны даже Штирлиц».
Босые подштанники презрительно отошли от него, зажав нос свободными пальцами. Гелий растерянно прикидывал, куда это мог подеваться из поросенка весь бесовской фарш, но ничего разумного, как, впрочем, и сверхъестественного, в голову ему не приходило.
А в стороне человек семь жильцов ногами расшвыривали в стороны собак и кошек, действовавших, как понял Гелий, сообща. Поле битвы явно осталось за животным миром, за нашими, с душевным сочувствием и болельщицкой страстью отметил он про себя.
Не было буквально ни одной кошки и ни одной собаки, которая не уволокла бы со двора съестного какого-либо трофея. Даже у тощего котенка, общая жалкость которого достигла совсем уже невыносимого для сердца апофеоза, торчала в зубках у кисаньки золотая рыбка-шпротинка.
Сколько Гелий ни приглядывался, ничего зеленоплазменного и грязненького на глазах его ни разу не возникло.
Смущенные всем происшедшим обыватели сблизились вдруг, мгновенно преобразовались в митинг и порешили организовать последний ленинский субботник, чтобы единодушно и с топорами в руках пленить всех этих одичавших сволочей непредвиденной перестройки.
На душе у Гелия снова стало вдруг тоскливо после временного забытья. Он понял, что замечен жильцами, и быстро направился через арку на улицу. Но никто его и не думал преследовать. Вдруг завыла вокруг и закрутила снежные вихри метель.
