Идем, а она молчит, хотя обычно такой фонтан открывает – вентиль нужен чтобы перекрыть. Осторожно так, посматривает со стороны. И на руки косится. Я ей ладонь предложил, поколебалась немного, но взяла, осторожно только так.
Потом все-таки спрашивает, а тебе больно, когда пистолеты вылазят? Больно, отвечаю. Как больно? Вот как тут объяснишь. Молчу. А она не унимается, больнее, чем когда кулаком бьют? Больнее, но зато быстро. А руки, как потом новые отрастают, продолжает интересоваться. Как отрастают? Да я и не задумывался особо, как это получается. Да и не отрастают они. Просто кисти рук превращаются в пистолеты, а потом наоборот. Вот и вся наука. Биотехнологии. Вот Очки знал про это и что-то умничал на тему, но кому охота слушать. Я половину слов все равно не понимал. Да и никакого желания разбираться в себе не было и нет. Надо просто принять это, типа вот я такой и все тут. Давай живи дальше. Адаптируйся. Человек он как крыса. Хоть все лапы ему обруби и трубки вставь, так он на трубках побежит. За жратвой, например.
К Пароходу подошли. Я Малой говорю, ты Матери о случившемся ни слова. Мать поболе нашего разбирается, переживать начнет, или по старой памяти письма писать, что мол мне как инвалиду войны пенсия положена, а то и того хуже начнет правительство изобличать. А правительство этого не любит. Вмиг камуфляжных пришлют.
Малая, девка понятливая, кивнула. И руку мне погладила. Хорошая она, увезти бы ее туда, где поспокойнее. Нищеты, где этой нет, тоски разливной. Знать бы только куда.
***
Пошел я к Матери в комнату, проведать. Совсем она плоха стала. Кожа желтая, висит. Под глазами черные круги. Только внутри огонек горит. Искорка. Та самая. Значит поборемся еще.
Сядь, глазами показывает. Я сел. Кровать с панцирной сеткой сразу промялась. Она сморщилась от боли. Я вскочил понятно дело. А она мне, ну что ты как кенгуру скачешь. По кровати ладошкой тихонько похлопала, садись. Я совсем осторожно на самый краешек примостился. Проклятый матрац все равно вякнул.
Умру я, Мать мне говорит, скоро уже. Что я ей тут ответить? То, что умрет и так видно. Совсем в ней жизни не осталось. Ты только, продолжает, Ясну не бросай. Не брошу, отвечаю. А она все свое, я тебя, говорит, не бросила. Передала тебе что сама чувствую, ощущаю, может поэтому ты Кристиан и вырос честным и хорошим человеком. Да уж, думаю, может лучше бы я тогда в банду какую попал. Сейчас был бы тоже хороший. Только богатый. И с руками нормальными. Я матери одеяло поправил, в лоб сухой поцеловал. Будь спокойна, говорю, Ясну не брошу. Сестра же. Посиди со мной, Мать просит и за руку еще взяла. А у меня в желудке с утра ничего не было, урчит зараза, что твой адронный коллайдер. Посижу, говорю. Так и сидел рядом, пока за окном совсем темно не стало. Заснула она. Я одеяло поправил, встал осторожно и на кухню двинул.
