Без крови. Дурак я. Как же в таком деле и без крови? Без крови никогда не получалось…
***
…В углу лежит лицом вниз охранник. По белой форме разбросаны красные кляксы. Девушка-операциониста так и сидит в своем кресле с открытым ртом, под голографическим бейджем расползается красный цветок.
Ы-Ы-Ы. Ы-Ы-Э.
Жирная тетка с разбухшими венозными ногами тихо подвывает лежа на полу. В широких окнах-витринах маленькие аккуратные дырочки.
КАП. КАП. КАП.
Вода из кулера падает на кафельный пол.
Аспид швыркает юшкой из распухшего носа и злобно смотрит на меня глазами из-под задранной на лоб балаклавы. Я тру отдающие тупой болью запястья и говорю ему так чтоб он понял, что я не шучу:
– Начнешь снова палить – руки отрублю.
Он кивает.
– Там Хемуль напарника кончал, а эти дернулись, – уже не зло, а обиженно гундосит Аспид.
Я иду к хранилищу, по пути переступаю через труп еще одного охранника.
ШВЫ-ЫРК.
Отбрасываю ногой брошенный пистолет в сторону. Черт побери, еще один на моей совести, прости меня Святой Иосиф.
Хемуль в серой форме инкассатора ссыпает флешки в раскрытую сумку. На полу с развороченными башками валяются друг на друге его бывший напарник и старший менеджер. Мозги по стенам. Девченка, совсем молоденькая, вжимается в стенку и тихо плачет.
ВСХЛИП.
Форменная банковская юбка задралась. По белому кафелю к туфелькам подбирается кровавый язычок.
– Ну ты че там застрял? – Хемуль поворачивает перекошенное лицо. Увидев меня девченка, взвизгивает.
Я-А-А-А!!!
– Заткнись, сучка, – Хемуль вскидывает пистолет.
БАНГ!
Я правой стреляю ему в голову,
– Хемуль опрокидывается, разбрызгивая кровь по белой стене сейфа-хранилища -
левой подхватываю набитую флешками сумку и иду обратно в зал.
Киваю по пути Аспиду, аккуратно переступаю воющую тетку,
Ы-Ы-Ы,
труп охранника, под которым уже лужа натекла, порог. Рамки верещат.
ЗЗЗЗЗЗЗЗ!!!
Мы выходим из банка, заворачиваем за угол, ныряем в подворотню, где стаскиваем с голов балаклавы, и дальше через щель между двумя гаражами, в ворох крапивных зарослей и лопухов, сквозь ограду старого детского сада, мимо веранд и пластиковых горок, в проем в заборе, в тихий зассаный подъезд, по лестнице вверх, в грязную квартиру с разбитыми окнами, переходную лоджию, запинаясь о скрюченных наркош, вдоль собственных отражений в остекленевших глазах, совокупляющихся тел в углу на матрасе, где музыка визжит и мечется от стены к стене, по лестнице вниз, через тесный полумрак на улицу, где нас ждет ржавый фургон.
