Собственно, тесно было и в гостиной, но сейчас его член готов был пробуравить ширинку.
- Это спрашиваете вы – моя жена? – он стащил рубашку через голову, не утруждая себя расстегиванием пуговиц, и принялся снимать туфли и расстегивать поясной ремень.
- Этьен, - сказала она предостерегающе, - врач запретил мне…
- Мы вспомнили о враче? – делано изумился он, снимая штаны – сразу верхние с нижними, и швыряя их комком под стул. – Там, в гостиной, мадам, у вас был провал в памяти, наверное? Потому что вы совсем позабыли о рекомендациях вашего врача.
Она опять покраснела – увидела его стоящий член, но глаза не отвела и быстро облизнула губы.
Только увидев этот язычок, можно было взорваться. Этьен чуть не умер, представив, что испытал бы, вздумай она так же быстро облизать его. Но согласится ли она на такое? В гостиной эта стыдливая роза едва не потеряла голову, и можно было воспользоваться ее слабостью, но игра увлекла Этьена. Завоевать это красивое, таинственное существо хотелось так же, как победить в ралли. Почувствовать снова, как она дрожит от наслаждения, когда он ее ласкает.
А как бы она задрожала, если бы позволила все, до конца…
Он на секунду остановился, замерев на расстоянии двух шагов от постели. Хотелось помотать головой, чтобы развеять дурман. Как бы то ни было, дамочка – сообщница Розалин. Можно было признаться и покаяться в обмане уже десятки раз, но его упорно продолжали кормить байкой о настоящей жене.
И еще решила обидеться на него за то, что он в сердцах наговорил про Розалин правду. Значит, для нее права Розалин, а не он.
Что ж, пусть. Ведь и ему нужно только лишь ее признание на суде, а потом...
Он смотрел на нежное лицо, обращенное к нему, и думал, что слишком заигрался в этой войне цветов. Но игра оказалась такой увлекательной, что мечталось, чтобы она длилась как можно дольше.
А если совсем мечтать…
Пропала бы чертовка Розалин навсегда. А вот эта… осталась бы с ним.
Горела настольная лампа, освещая спальню мягким, приглушенным светом, и в ее свете лже-Розалин словно бы ласкала его взглядом – всего, мило краснея, когда посматривала на возбужденный член.
- Мне бы не хотелось… - начала она, но Этьен присел на край кровати и прижал палец к ее губам, пресекая все возражения.
- Я же обещал, что мы не навредим тебе, - он старался говорить тихо, спокойно, чтобы не вспугнуть эту стыдливую розу, - лишь поцелуи… лишь прикосновения… такие невинные, ничего не значащие…
