Мы гнали по полупустым улицам, обгоняя медленно ползущие машины, пролетели перекрёстки на красный свет, объезжали по встречке стоявшие на светофоре авто. Движок «семьсот первого» рокотал и кряхтел, выжимая обороты. Сжав зубы, я вцепился в руль и давил на газ, стараясь и не отстать, и не оказаться слишком близко к впередиидущей машине. Теперь мне оставалось полагаться только на свою реакцию. Чудилось, что Давид вот-вот во что-нибудь влетит, не справившись с управлением, или собьёт кого-нибудь, но он уверенно гнал вперёд, ловко обходя препятствия.
Мы прошли на скорости поворот. Когда машину тряхануло на трамвайных рельсах, раненый на заднем сиденье взвопил пуще прежнего.
— Да когда же это закончится! — орал он. — Обосраться, как больно, — дальше последовали национальные ругательства.
Мы приближались к очередному перекрёстку, когда с боковой улицы на большой скорости вылетел полноразмерный седан. Раздался грохот мнущегося железа. Машину Давида и седан развернуло. Я вдавил тормоз, выворачивая баранку, чтобы избежать столкновения. Краем глаза увидел, как в меня летит ещё одна машина…
Я приготовился к удару. Моя машина прошла впритирку к седану, врезавшемуся в автомобиль Давида, и остановилась. Сзади послышались скрип тормозов и глухой грохот. Вторая машина столкнулась с «Интраллом», который вёл Ваграм. Я выскочил на улицу. Первая мысль: всё ли в порядке с Амалией?
«Интралл» стояла посреди перекрёстка, в его капот в район переднего колеса влетела старая малолитражка. Крыло «Интралла» было сильно помято, от двигателя шёл пар. Помят был и перед врезавшейся в него машины.
Ваграм и водитель малолитражки — здоровый смуглый хивинец (узбек, по-нашему) — выскочили практически одновременно. Никто из них не пострадал. Они с Ваграмом принялись ругаться, яростно жестикулируя.
— Куда прёшь, млять? — орал хивинец. — Светофоры для кого? Ты чего наделал?
— У нас раненых три машины! — возмущался в ответ Ваграм. — А тут ты на своём ведре! Как нам теперь в больницу ехать?
На переднем сиденье у Ваграма сидел его раненый приятель. У хивинца тоже оказался пассажир: на месте рядом с водителем ехала женщина. Она держалась за лицо, видимо, ударившись при столкновении. Хивинец полез в салон и стал осматривать спутницу, время от времени выражая бурное возмущение случившимся. Ваграм же с досадой разглядывал скривившееся колесо и дымящийся капот своего «Интралла» и бормотал ругательства.
Амалия и её мать вышли из машины, и женщина принялась что-то обсуждать с Ваграмом.
