по вторникам и имела взбалмошную красавицу-внучку.
Без Марты коротать вечер было непривычно. Наслаждаясь тишиной, Марфа Сергеевна предавалась мечтам и в голове ее родилась крамольная мысль: почему бы не добавить в мемуары то, о чем она мечтала, но чему не суждено было сбыться. Ведь пишет она не учебник истории и подлинность описываемых событий не является необходимым условием. Тем более, что и учебники истории – как подсказывал ее жизненный опыт – иногда меняют. И Марфа Сергеева взялась за карандаш.
Тобик, измученный мыслями об участи осиротевшего старого Дома и невозможностью помочь ему, заглянул бабушке в глаза. В них была величественная графиня Марфа Сергеевна, входящая в зал. Повсюду горели свечи, гости почтительно кланялись ей.
Под утро Марфа Сергеевна уснула в кресле, и мечты сплелись с воспоминаниями в спутанный клубок. Проснувшись, она с удивлением обнаружила, что не может провести четкую границу между нитью мечты и нитью воспоминания. Конечно, можно было напрячься и рассортировать события по полочкам и извилинам: это было, этого не было. Но зачем?.. Новое прошлое, которого не было, ощущалось родным, счастливым и реальным…
* * *
Марте тоже не спалось. «На новом месте приснись жених невесте», – пришла ей на ум народная мудрость. Судя по всему Марте предстояло закончить жизнь старой девой, потому что уснуть никак не удавалось.
Петя тоже не спал. Он вспоминал, как сносили его первый дом, как тот скрипел и стонал. Домовой с ужасом осознавал, что такая же участь ждет Дом. До последнего момента – до переезда в новые квартиры – он надеялся, что хозяева передумают. Насильственно внушать им мысль о невозможности переезда он не мог – это противоречило этике домовых. Однако, никто не запрещал ему вмешаться в сон Марты и показать ей то, что случится с Домом. Ну, пусть заглянет в будущее. Может, оно ей не понравится?
…Марте снился сон. Сначала ей грезился старый Дом, они с бабушкой пили чай, потом к ним присоединился Тим. Вдруг началось землетрясение. Стены рушились. Тим исчез, они с бабушкой выскочили на улицу и увидели, как в Дом врезается чугунный шар. Дом превратился в человеческую голову, черты исказились от боли и ужаса. Когда лицо превратилось под ударами шара в месиво – почему-то зеленое, как раздавленный незрелый помидор – Тим сел в грузовик и уехал. Марта кинулась в автобус, с ужасом вспоминая, что денег у нее нет. Автобус ехал по городу, потом ехал по пригороду, потом въехал на мост, и машины Тима перед ним уже не было. И Марта вдруг осознала, что если проснется сейчас, то проснется в городе вчера и успеет добежать до Дома и остановить разрушение. А если она проедет мост, то проснется уже за мостом и этот мост отделит сегодня от вчера и она очнется слишком поздно, пешком до Дома дойдет только завтра, когда смерть Дома будет уже необратима.
