* * *
Марфа Сергеевна радовалась изобилию друзей Марты. Дом был в самом центре города. Друзья-студенты часто прельщались возможностью не только лицезреть Марту и наслаждаться ее искрометным юмором, но и возможностью вкусить шашлык на природе – в саду, однако в то же время всего в семистах метрах от главной городской площади.
Марта все меньше внимания и времени уделяла саду – учеба и друзья были, естественно, более приоритетны. Марфа Сергеевна же уставала от домашней и садовой работы все больше и стала задумываться о том, чтобы перебраться в благоустроенную квартиру. Дом ветшал и Марфе Сергеевне не требовалось напрягать провидческие способности, чтобы узнать, что лет через пять дом заметно обветшает, а Марта начнет делать карьеру, окончательно забросив домашнее хозяйство. Стоя во дворе и печально глядя на кустик одуванчиков (раньше бы выполола его, а сейчас наклониться – проблема), Марфа Сергеевна думала о том, что негоже оставлять внучке в наследство развалюху, какой бы любимой эта развалюха не была. Вероятно, последние слова Марфа Сергеевна произнесла вслух, потому что одуванчик с недоумением посмотрел на нее и несогласно покачал косматой головой. День завершался, первые звезды пробивались на небе, и Марфа Сергеевна только было собралась вернуться в дом и засесть за свои мемуары, как кто-то постучал в калитку.
…Одуванчик встрепенулся, приподнял головку и приветливо улыбнулся. Марфа Сергеевна впустила в калитку молодого человека. Впускать в усадьбу незнакомцев было против ее обыкновения, но выглядел он довольно приветливо и бабушка – вспомнив то время, когда такие господа ходили к ней в гости – отворила калитку и кликнула Марту. Наверняка к ней. Однако незнакомец оказался вовсе не Мартиным ухажером…
Если бы Марфа Сергеевна заглянула к нему в душу, то жизненный опыт позволил бы ей увидеть все наперед. Однако, она знала, что один человек не имеет права заглядывать в душу другому. Сидевший же на крыльце Петя (невидимый чужаку) не был человеком, и глаза незнакомца – зеркало души –довольно много ему сказали. В них было темно-синее вечернее небо. Когда молодой человек улыбнулся, в них зажглись звездочки – и глаза стали светлее, словно млечный путь проступил в них. Когда он вспомнил о чем-то своем, в глазах стало на миг пустынно. Петя долго пытался осознать, на что это похоже и вспомнил, как Марта рассказывала при нем бабушке о Луне, виденной в телескоп. Красиво. Свободно. Огромно. Одиноко. Марту тогда заворожили лунные просторы, и она долго мечтала о том, какой чудесный вид на млечный путь открывается оттуда. Петя, в силу свойственной его роду агарофобии
