— Я меня есть более важные проблемы – моя личность скоро всплывет наружу.
— Нет, не всплывёт. Элисон не скажет ни слова.
— Не Элисон, ты, идиот, Кэтрин Десонна. Та худощавая стерва. Она знает обо мне, и это твоя вина.
— Кэтрин?
— Да, и я не могу остановить её. — Простонала она, когда новый поток слёз хлынул по её щекам. — Это всё? — спросила она, выхватив записку из моей руки. — Это всё, Грей?
Мне пришлось моргнуть несколько раз. Было ли это возможно? Сидни меня прощала?
— Ты простишь меня? — Сев рядом с ней на кровати, я провёл ладонями у себя под глазами. Я не мог поверить, что она не разносила мою комнату, крича мне в лицо и режа мои занавески ножом.
Промокнув рукой глаза, Сидни всем телом развернулась ко мне.
— Просто скажи мне, что играл со мной несколько недель... гонял меня по кампусу... пытался украсть девственность Джека? Это всё?
— Ты не злишься?
— Нет, я, твою мать, в ярости. — Она сузила глаза до узких щелочек. — Элисон пришлось вырвать ножницы из моих рук. У меня был серьёзный продуманный план прийти сюда и отрезать твой чле... — Она замолчала, глядя прямо на мою промежность. — В любом случае, Элисон сказала, что я была ужасным человеком, — произнесла она, уронив голову на руки. — Она напомнила мне обо всех ужасных вещах, которые я делала людям, включая тебя, и она права.
— Нет, Сидни.
— Она простила меня, — прошептала она в свои ладони. — Элисон простила меня за то, что звала её Неглубокой лужей. Она сказала, что иногда люди говорят или делают то, что не имеют в виду, и она простит меня, только если я отложу ножницы и приду сюда простить тебя. — Взяв мою подушку, она вытерла ею своё мокрое лицо. — Элисон сказала... Ну, она думает, что я и правда тебе не безразлична.
Опустившись перед ней на колени, я провел руками по её бёдрам.
— Слово «не безразлична» даже примерно не описывает то, что я чувствую к тебе, Сидни. — Я взял её руку и слегка поцеловал её ладонь. — Я никогда за всю свою жизнь так не боялся потерять что-то или кого-то, как за эти прошедшие недели.
Сидни засмеялась сквозь слёзы и взяла мою другую руку в свои.
— Я могу простить тебя, но тебе придётся пообещать, что наша игра окончена.
Я раскрыл руки, и Сидни скользнула в мои объятия, хныча в мою толстовку.
Она прощала меня, но не за все. Худшая часть все ещё была впереди.
— Не оставляй меня, — прошептал я. Убрав волосы с её шеи, я провёл пальцами по её татуировке. Запоминая её кончиками пальцев. Татуировка принадлежала идеальной остроумной дерзкой девчонке. Девчонке, которая больше не будет моей, чтобы подшучивать над ней.
