Коварные умы | страница 103

Сид: Доброй ночи, Питерс.

Микрочлен: Ночь могла быть и лучше, если бы мне было с кем обниматься.

Сид: Только что написала Фернандо. Он подойдет через минуту.

В ответ пришел грустным смайлик.

Понедельник...

Микрочлен: Подумал, не сменить ли твоё имя в телефоне. Что посоветуешь?

Сид: Как насчет: ТВОЙ ХУДШИЙ КОШМАР

Питерс: Нет. Подумываю о чём-то более милом... например: антихрист. Обещаешь, что перепишешь меня?

Сид: Имя очень подходящее... Нет, ни за что.

Но я поменяла.

Питерс: Ты когда-нибудь ешь?

Сид: Да, Питерс, большинство людей едят.

Питерс: Не согласишься поужинать со мной?

Я держала телефон в руке, перечитывая предложение, пока до меня не дошёл смысл. Свидание?

Сид: Не знаю. Дай мне сутки.

Во вторник я начала дополнительный сет в «Спейсруме», когда Ник поставил напиток на сцену. Сегодня он выглядел особенно хорошо. На нём была белая обтягивающая рубашка, рукава которой он закатал до локтей, открывая руки в татуировках, и очки в чёрной оправе, благодаря которым он больше походил на заучку, чем на физика-ядерщика. Стоит ли говорить, что это отвлекало.

— «Борзая»^>30, — сказал он мягко. — Грейпфрут свежевыжатый. Прошлой ночью мне так и не удалось угостить тебя подходящим для дня рождения напитком. — Слабо нахмурившись, он отвернулся и медленной походкой приговорённого к смертной казни направился обратно к бару. Ну, вы знаете эту походку: плечи опущены, ноги шаркают, словно к ним прикована пятифунтовая цепь.

— Ник, — крикнула я, и он резко обернулся, сунув руки в карманы джинсов. Когда он посмотрел на меня этим щенячьим взглядом и стал раскачиваться туда-сюда на пятках, я почти растаяла. — Извини за ту ночь... Питерс вёл себя как говнюк... Может, мы могли бы как-нибудь повторить? — Я послала ему слабую обнадеживающую улыбку.

Он медленно кивнул, изучая моё тело, пока я не потянула за свой топ, чтобы выпустить нарастающий пар.

— Ага. Приди в себя, Сидни.

Его слова застали меня врасплох, но он быстро улыбнулся мне.

— Пойми уже, Питерс – мудак. Ты знаешь, где меня найти. — Он отвернулся как раз в тот момент, когда клиент подошел к барной стойке.

Смущённая.

Я пребывала в противоречивых чувствах.

Возможность быть с Ником ужасала меня. Он всегда был недосягаемой мечтой. Той, к которой я приближусь годам к тридцати, когда буду горячей: более сексуально подкованной и уверенной в себе. Никогда бы в жизни я не смогла предвидеть его теперешний интерес.

А еще был Питерс.

Питерс, сексуальный квотербек, который начал расти на мне, словно плесень. Не самая лучшая аналогия, но с ним я чувствовала себя мягкой и пушистой, а не твердой и жёсткой Сидни.