Раш чувствовал усталость.
Ярм ведет себя как ребенок, Шура ведет себя как ребенок — и мужчине тоже уже хотелось встать в позу и, плюнув на всех и вся, вести себя как подросток, который делает только то, что ему хочется, и думать, что мир просто его не понимает. И отвратительнее всего было от осознания, что он не может.
Он понимает Ярма, понимает, и совсем не хочет делать ему больно, отнимая ребенка, даже если он пока не знает, что с ним делать.
Он понимает, что Шура не умеет быстро сближаться, если вообще умеет, и глупо ждать, что она вот так с разбега начнет думать о чувствах тех, кто о ней заботится. Просто было до соплей обидно, что, кажется, его понять ни один из них не хотел.
Раш был накручен. Раш устал. Он сел на ступеньки Евиного дома, улегся на перила и стал ждать самую проблемную девочку во всем Высоком Городе. Он пытался успокоиться, но не получалось. Раз за разом, думая о том, как чуть не каждый день, после почти каждой статьи, он ходит по домам, по лавкам, по улицам — и проверяет, угрожает, убирает, предостерегает; как проверяет охранки, покупает новые (на всякий случай), ставит дополнительные патрули то к дому, то к издательству, выбирая тех, кто еще не готов в нужный момент отвернуться и сделать вид, что ничего не видел, а таких стражников скоро не останется во всей столице! И она раз за разом просто отмахивается. И не одного даже спасибо. И да, не обязана, не просит, но от этого вот вообще не легче. Ему-то уже не все равно! А ей еще как.
И когда она вышла, как будто бы не торопясь, хотя чай был явно вчерашним, уселась рядом и с таким напряженным выражением лица, как будто рожает, выдавила из себя это: «Раш, у тебя что-то случилось?». Как великое одолжение. И в любой другой день, наверное, он был бы очень рад, он бы заметил как для нее это непросто, как она очаровательно раскраснелась, как ждет ответа… Но не сегодня.
— Ты, — ответил он, вспоминая, как пару часов назад остановил работу целой типографии, подтер задницу работой огромного количества существ, — со мной случилась ты.
— Что, прости? — нет, не такого ответа я ожидала.
— Скажи, ты хоть иногда задумываешься, о ком ты пишешь? И к каким это может привести последствиям? — очень неожиданный заход. При чем тут вообще это?
— Ну ты опять? — я прямо чувствовала, как у меня начинает болеть голова.
Этот разговор у нас происходит с периодичностью раз в неделю, по-моему. И ни к чему не приводит. Так зачем опять его начинать? Тем более, я вовсе не ищу намеренно проблем на свою голову. Просто делаю то, что считаю нужным делать.
