Роняя с морды хлопья пены, я наконец остановился у высокого, с коваными пиками забора, за которым угадывался пышный сад. За темнеющей в ночи зеленью светились высокие окна дворца...
- Прибыли? - спросил я, как только Лумумба спрыгнул на землю и взял меня под узцы. Ну, на самом деле, вышел один храп, но я ведь думал, что он сейчас превратит меня назад... Он и превратил.
В собаку. Час от часу не легче...
- Извини, падаван. Выскажешь всё, что обо мне думаешь, потом. Как-нибудь. На досуге, если он у нас когда-нибудь будет... А пока - ты разве забыл, что леди Чейз очень понравился русский мастиф удивительной рыжей масти?
Я коротко рыкнул. А что тут скажешь? Мы, животные, - твари хоть и божьи, но бессловесные...
Пройдя вдоль забора немалое расстояние, мы обнаружили калитку. У калитки нас ждали. Собственно, это была сама леди Чейз - в чёрной кожаной куртке, таких же бриджах и высоких мотоциклетных сапогах. Удивительные волосы её были собраны в высокий хвост, кожа лица сияла бледной чистотой, а глаза светились искренним интересом.
- А вы пунктуальны, - заявила она вместо приветствия, и потрепала меня по голове.
Я непроизвольно растянул губы в улыбке. С языка закапала слюна, и бвана незаметно пихнул меня в бок коленом. Я захлопнул пасть и постарался принять важный и неприступный вид. Но хвост продолжал вилять сам собой...
- Вы тоже, - бвана поклонился и галантно поцеловал протянутую белую ручку. - У вас не будет из-за нас неприятностей?
- Как я уже говорила, у меня есть кое-какое влияние. Ну, и сам дворец я знаю как свои пять пальцев, так что, - она легкомысленно пожала плечами.
- Много времени это не займёт, - пообещал Лумумба. - Заранее извините за беспокойство.
- Я уже говорила, что хочу помочь, - леди Чейз отвернулась и лёгкой походкой опытной фехтовальщицы рванула по узкой, выложенной белым кирпичом дорожке. - Игнат Степанович был мне дорог, - она приобернулась на мгновение. - Как друг... А еще его ценили при дворе как хорошего политика и дипломата. Не все, но многие.
Ну что можно сказать о дворце? Это был дворец. С высоченными потолками, лепниной, золотыми украшениями, картинами и портьерами.
При ходьбе мне пришлось то и дело втягивать когти - чтобы не царапать паркет. Пахло вокруг по-разному: старыми пыльными коврами, газовым светом, ружейной смазкой и порохом... С далёкой, погруженной в подвальные глубины кухни доносились запахи копчёного окорока и тушеной капусты.
Во всех коридорах стояли часовые. В красных мундирах, при саблях и золотых аксельбантах. Все они были магами, до верху заправленными Пыльцой. И все они, когда мы проходили, смотрели вперёд, пустыми синими глазами.
