Намного, намного раньше.
* * *
– Эрих?
– Гр-рм?
За окном собирались тучи.
Темнота пульсировала вокруг меня, обволакивая липким, душным комком. В полутьме прослеживались какие-то контуры. Кто-то наклонялся ко мне, повторяя моё имя. По комнате гулял ветер, и волосы Афрани свешивались как связка сушеных водорослей.
– Эрих? Вы спите?
– Ч-чёрт!
Сколько же времени я проспал? Который час?
– Шесть часов, – шепнула Афрани.
– Всего?
– Просто очень пасмурно. И рано темнеет. Вы так стонали, что я испугалась, что вы заболели. Я уже хотела позвать врача.
– Ланге? Уж лучше сразу зондеркоманду!
Она улыбнулась. От водорослей пахло тревогой.
– Я всё узнала. «Хербст» – дочерняя фирма «Фарбен». Когда конгломерат распался на три основных концерна, никто не отслеживал, сколько возникло таких крошечных, почти семейных компаний. «Хербст» арендует производственный комплекс на Регенфельде, но это не точно. Приятель Йозефа, тот, что с осколком, так путанно выражался…
– Они продолжают, – сказал я.
– Продолжают что?
Вместо ответа я рывком сбросил ноги с кровати, и сморщился, когда в мозг вонзилась тупая игла. Боль прострелила шею и отозвалась в желудке. Коричневое лицо Афрани, похожее на расписной орех, закачалось, а тёплая ладонь обхватила моё запястье.
– Что происходит, Эрих? Куда вы?
– На разведку.
– Сейчас?
– Ну, мы же в шпионском боевике.
– Господи!
Я почувствовал, что она дрожит.
– Спокойно, Афрани. Сейчас я только медленно пофланирую. Я турист. Меня интересуют открытые форточки, вентиляционные люки, лифт для белья. Я слышал, что тут есть грузовой лифт. Потом я отправлюсь в столовую и перекинусь в картишки с Угером, Гансом и Ноби. Будет конское ржание. Может быть, я заеду кому-нибудь в бубен, а может, мне. Настоящая разведка начнётся ночью, когда Полли удостоверится, что я сплю.
– Боже, – сказала она и повторила: – Боже мой!
От долгого лежания кровообращение в мышцах нарушилось. Бездвижная нога напоминала кусок говядины, только на периферии кожи ощущалось лёгкое беспокойство. Я постучал по колену, и тысяча миниатюрных булавок вонзилась в плоть, прокалывая её изнутри.
Я думал про Ланге.
Доступ к персональным данным открывает много возможностей, но ничто не может заменить интуиции и воображения. И, конечно, здравого смысла. Что мы имеем? Золотой аттестат (рабочая школа в Минце), конкурсный лист, стипендия, лаборатория Берка. А ещё – танковая бригада «Панцерштрайх». Докторская степень в двадцать пять лет! Наверняка, коллеги считали его звездой. Их искреннее недоумение – что забыл этот уникум, этот гибридный кадавр в кладовке для умирающих? – так и разбилось о непроницаемую стену его чистого лба. Должно быть, он улыбался: точка роста отнюдь не там, куда льют удобрения.
