Вставать не спешу, мысленно отсчитывая секунды, даже слегка придремываю, каждый раз нервно вскидываясь на звуки в доме. Голоса мужчин отчетливо доносятся с первого этажа, хотя разобрать о чем говорят эти гады, я не могу. Но со временем стихают и они, а дом погружается в полную тишину. Кажется, время пришло.
Медленно встаю с кровати и принимаюсь за дело. Света из окна вполне хватает, чтобы стащить простынь и пододеяльник и связать их узлом. Я не знаю насколько крепок он у меня получается, будем надеяться, что достаточно, для того, чтобы я спустилась. Один конец привязываю к конвектору под окном, а со вторым в руках нерешительно замираю. Боже, как же мне страшно! Но оставаться здесь намного страшнее. Ещё раз придирчиво осматриваю крепление. Надеюсь, эта металлическая штука меня выдержит. Лучше было бы к кровати привязать, но тогда мне не хватит длинны. Нужно рискнуть.
Ткань с мягким шелестом падает вниз. Чёрт! Не хватает. Придется прыгать. Или падать. Это уже как получится.
Перекидываю ноги через подоконник и, сжав верёвку в руках, соскальзываю вниз. Мамочки, как же тяжело. Секунду беспомощно болтаю ногами, пока не нащупываю выпуклый бочок одного из бревен, из которых сделаны стены. Становится легче.
Медленно, шаг за шагом спускаюсь вниз. Миную узел, который связывает пододеяльник и простынь и двигаюсь дальше. Руки дрожат от напряжения, мышцы словно сводит судорогой, но я стараюсь не обращать на это внимания, молясь только об одном — чтоб не развязались узлы. До земли остаётся ещё половина расстояния, когда я всё-таки не выдерживаю и срываюсь вниз — то ли руки меня подводят, то ли плохое крепление каната, то ли то и то.
С глухим охом падаю в кусты, а сверху на меня пододеяльник. Дыхание выбивает из легких, в глазах зажигаются звездочки. Больно, очень больно. Мелкие веточки растения царапают обнаженную кожу, впиваются острыми концами, нанося невидимые мелкие порезы. Закусываю губу чуть ли не до крови, чтобы сдержать крик. У меня почти получилось, я не могу себя выдать так глупо.
Из открытых окон в доме слышится тихий шорох. Разбудила? Боже, Боже, Боже, прошу тебя, пускай они спят! Пускай их сон будет крепок, как у младенца!
Страх, погнавший адреналин по венам мигом выгоняет все болезненные ощущения, и я, как заведенная, вскакиваю на ноги. В лодыжку словно ввинчивается раскаленная острая игла, тихо мычу, изо всех сил стиснув зубы. Могло быть и хуже. Ушиб, всего лишь ушиб, при переломе болит сильнее… Я знаю.
