Эдрина вздохнула.
— Это так романтично.
Ее аура задрожала и порозовела.
— Это выдумка, — Хельдра отбросила назад тонкие волосы. — Светлый народ не обратил бы внимания на девчонок Хантеров. В деревне полно девушек милее, чем они.
Она имела в виду себя, конечно, и она была милой, но я думала не об этом. Я видела кого-то — видела! — впервые с тех пор, как потеряла зрение. И это был он, фейри, от которого я убегала. Он был полон красок и деталей, и я видела красоту в его лице. Мир рядом с ним был озарен, словно он держал лампу, давая и мне его увидеть. Он прошел мимо нас, словно он делал так каждый день, подхватил козу на руки, подмигнул мне и пропал среди призрачных деревьев.
Холод наполнил меня, проникая вглубь души, а во рту пересохло, словно там были опилки.
Мне нужно было что-то сказать? Сообщить кому-то, что я видела тут фейри? Они решат, что я сошла с ума.
— Хантер? — сказала Хельдра. — Элли Хантер, ты меня слышала?
— Хм? — спросила я.
— Ты должна знать, что мы останемся твоими подругами, — сказала Хельдра, пока я смотрела вслед фейри. Он был тут. Он шел по нашей деревне. Если они могли украсть сестру через круг и забирать коз незаметно ото всех, что еще они могли украсть? — Мы не будем избегать тебя, потому что ты слепая. Мы найдем для тебя небольшую работу, может, порой будем брать тебя на прогулки, да, Эдрина?
— Да, — согласилась Эдрина. — Мама говорит, что милосердие — хорошая черта для женщины.
— Моя мама говорит, что лучше вести себя разумно, — сказала я, но без пыла.
— Это тебе с Хуланной очень помогло. Вы обе забыли о разуме, когда отправились к тем камням, — нахально заявила Хельдра.
Фейри был единственным, что я видела четко за эти дни. А еще нечто сияющее на чердаке. Так что я могла полагаться на девушек, как Хельдра и Эдрина, до конца жизни, отчаянно желая их внимания и милосердия, чтобы они спасли меня от одиночества.
Возможно.
Но я видела, как тот фейри прошел мимо моего дома. Хельдра и Эдрина это не видели.
— Тебе нужно совладать с языком, — возмутилась Хельдра. — Если слаба, нужно быть хотя бы смелой, полной надежды и позитивной. Никому не нравятся те, кто скулят. Или циники.
— Я это запомню, — мрачно сказала я. Никому не нравились нахалки, но Хельдра все еще была жива.
— Элли? — позвала моя мама из дома. — Элли Хантер, подожди минутку, когда гости уйдут. Я хочу кое-что тебе показать.
— Бедная твоя мамочка, — Хельдра изображала сочувствие. — Она все еще думает, что ты можешь видеть.
