— Спасибо, — вяло сказала я. Было тяжело злиться перед лицом такой доброты.
— В сумке еда, там же швейный набор для штопки одежды, мешок лекарственного чая, одеяла, чашка и бутылка с водой. И сухая одежда, ты как раз промокла, — она уже почти установила палатку. Она вбила колышек молотком, прошла к другой стороне палатки, стала бить по другому колышку. — Наверное, нет смысла говорить тебе отдохнуть, пить чай и держать ту руку сухой, но я все равно говорю.
— Я это сделаю, — сказала я слабым голосом.
Она закрепила веревки на углах ткани, привязала их умело, будто делала так каждый день.
— Не удивляйся. До твоего рождения я делала так с твоим отцом почти каждые выходные. Ты же не думаешь, что я родилась старой?
— Все меня ненавидят, — сказала я, губы почти не шевелились.
Она сделала паузу.
— Ты знаешь, что я не ненавижу тебя, Элли.
— Ты не считаешься, — сказала я.
Она покачала головой.
— Ты сейчас так думаешь, но однажды ты поймешь, что родители считаются. Мы очень важны. Я тебя там прикрою, — она махнула на деревню. — Пока ты тут делаешь то, что должна. Но я хочу обещание.
— Какое? — я почти плакала. Ее любовь и забота были хуже, чем их отсутствие. Казалось, ее доброта подчеркивала все причины, почему все болело.
— Обещай, что не отбросишь жизнь, чтобы все исправить.
Я молчала. Я не решила, сделаю это или нет.
Она покачала головой, издала раздраженный звук горлом. Она убрала молоток в сумку и вытащила потрепанную книгу в кожаном переплете.
— Тебе нужно прочесть это, — сказала она. — Это книга, о которой я говорила. Матушка Хербен будет злиться, как коза с одним рогом, если поймет, что я ее взяла, но она тебе нужна, — она посмотрела на небо. — Ты знаешь, что означает роль Охотника?
Я скрыла удивление от резкой смены темы, налив чай в побитую металлическую кружку, которую она принесла.
— Я охочусь на хищников и врагов города.
— И?
Я покачала головой.
— И что?
— Ты должна охотиться на всех врагов и хищников, или ты перестанешь быть Охотником, — сказала она.
— Ладно.
Она выглядела неуютно.
— Это твой отец должен говорить тебе это.
— Что?
Она не выглядела так неуютно, когда говорила Хуланне и мне о птицах и пчелах.
— Это значит, что тебе нужно охотиться на все. Если бы, скажем, феникс был на нашей земле, ты должна была бы охотиться на него. Ты не могла бы просто дать ему летать.
— О, — это будет проблемой. — Его нужно поймать, или охотиться на него?
Она посмотрела на меня.
— Охотник в уникальных отношениях с землей. Нужно охотиться на него, если нужно. Убить, если нужно. И воздержаться, если не нужно.
