— Ты не сможешь держать меня в клетке вечно, — сказал он.
— Да?
Ужас мелькнул на его лице. Он не знал, как долго клетка будет держать его. Не знала и я. Он взял себя в руки, упер одну иглу в пол, другую закинул на плечо, выглядя как крохотный и удивительно красивый ребенок божества. Его открытый камзол даже подрагивал от воображаемого ветра, и спутанные волосы отливали синевой, как перья ворона.
— Как тебя зовут? — спросила я, он оскалился.
Он склонился вперед и прошипел:
— Будто я сказал бы тебе!
— Будет сложно говорить с тобой без имени, — сухо сказала я. — Значит, нужно тебя назвать. Я давала имена козам, которые родились этой зимой, в честь цветов. Это подойдет. Будешь Ромашкой.
Он снова зашипел.
— Зачем ты выбросил платок из клетки, Ромашка? — спросила я. — Я думала, ты хотел закрыться от железных прутьев.
— Он выпал в бою, — сказал он, нахально вскинув голову. Он был невероятно мил, когда так делал. На его шее были краешки татуировок? Было сложно отвести взгляд от его красоты, хоть я и знала, что он был не таким на самом деле, и что он только что убил двух своих товарищей и стоял на их трупах. — И теперь я не могу защититься, если только не использовать тела тех, кого я убил.
— Угу, — я надела повязку на глаза и стала искать сухую одежду, которую было бы не больно надеть с переломом руки.
— А ты довольно привлекательна без одежды, — отметил он.
Я склонилась к клетке, сдвинула повязку и прорычала:
— Держи глаза при себе, Ромашка.
Он рассмеялся с горечью.
— Можешь звать меня Скуврель.
— Это твое имя?
Он сидел на телах, скрестив ноги, опустив две иголки на колени.
— В Фейвальде имена обладают силой. Я могу управлять тобой, если использую имя. Я могу подчинить твою волю. Могу сделать тебя своей игрушкой, заставить выполнять все мои прихоти, лизать сапоги, целовать мои пятки.
— Обойдешься, — буркнула я, пытаясь надеть штаны и жилетку. Я могла одеваться только одной рукой, повязка была наполовину сдвинута, чтобы следить за Скуврелем. — Можно просто соврать насчет имени.
— Я не могу врать, — сказал он, и казалось, что он шутил или пытался соблазнить меня.
— Это топит сердца?
— Правда тебя радует? — ответил он. — Я могу заставить ее плясать, но не могу ее нарушить.
Я закатила глаза.
— Тогда ты не знаешь настоящее имя.
— Хм, — он улыбнулся, словно это была новая мысль.
— Что означает Скуврель? Это связано со шрамом на твоей губе?
Я затянула пояс, опустила клетку на пол у огня и опустилась там на медвежью шкуру. Я замерзла и дрожала. Рука пылала. Лихорадка сдавила меня.
