— Теперь ты знаешь мою тайну, — пошутила я. — Угадал.
Но я не хотела задевать его. Мне нравилось ощущение простоты в моем новом «зрении» рядом с ним. И мне нравилось, что ко мне пришел Олэн.
— У твоей мамы нет лекарств Путника от слепоты? — спросил он.
— Если есть, она не давала их. Ты все еще угадываешь мои тайны?
Он кашлянул.
— Давай еще раз. Не ты хотела пойти к Звездным камням.
— Это всем понятно. Хуланна — мечтательница, не я. Но не надо говорить, что Хуланна была плохой, иначе я даже слепой побью тебя этой палкой! — я стала искать ладонью прутик, который был рядом минуту назад.
— Он на четыре дюйма правее, — подсказал Олэн.
Я схватила прутик.
— Да. Этим прутиком.
— Дрожу от страха.
Я рассмеялась. Потому мне нравился Олэн. Потому мы сидели на краю собраний в деревне в счастливом молчании или за простой болтовней. Он не играл, не устраивал драмы. Он был просто Олэном.
— Еще догадка. Ты видела тех, кто забрал ее.
— Одного, — призналась я, лицо покраснело. — Ее забрал один.
— И он был красивым, — Олэн звучал так, будто знал.
— Ты следил из кустов? Я не помню, чтобы тебя видела.
— Это морок — он у них есть, и они используют его. Они могут сделать себя самыми красивыми на планете, но утром это пропадает, и остается то, какие они на самом деле.
— Это как брак с Хельдрой.
Он издал смешок.
— О, Хельдра не так плоха.
Конечно, он так думал. Он был мужчиной, а она была красивой. Я старалась скрыть кислый вид.
— Откуда ты знаешь так много о Сияющих? — осведомилась я.
— Моя работа — играть музыку в городе. Я буду Певчим, когда отец умрет.
— Да. Та мандолина уже действует мне на нервы.
Он сыграл короткое соло для меня.
— Ты же не думаешь, что мы играем музыку только для веселья? Это не звучит как ценная работа.
— Я не хотела это упоминать…
— Музыка отгоняет их — Светлый народ. Она ослепляет их, это как наш вид морока. Мы с моим отцом — стражи. Мы охраняем всех вас от Сияющих. От мира духов.
— Вижу, ты хорошо постарался, вот только стражи из вас не ахти.
Его дух пожал плечами.
— Нельзя защитить людей от их глупости.
— Думаю, я это заслужила.
Но это меня задело.
— Как-то колючка впилась в лапу моей собаке. А он всегда был самым добрым созданием.
— Блэкки, — сказала я.
— Не перебивай. Он спал в моей кровати. Ел с моей руки. Но когда он наступил на ту колючку, он стал бросаться на всех, пока ее не убрали. Укусил меня и оставил след. Я бы показал, если бы ты видела.
Я рявкнула в ответ:
— Но я не вижу. Это хуже колючки.
