— У меня Шанель исчезла, — сообщила я.
— Крыса?
Я вздохнула и кивнула. Никто не считал мою собаку собакой. Уже вечерело, поэтому Раиль взял фонарик и вышел в сад, я увязалась за ним. Обернулась на дом — окна детской светятся. Ясмин ещё не спит.
Собака не нашлась. Нашлась дырка в заборе, у самой земли — видимо Шанель сама его подкопала. Раиль покачал головой и закидал дырку камнями. А я смотрела на нее и жалела, что не такая же крошечная, как Шанель, и не могу сбежать так просто.
На этом история не закончилась. Раиль, которому в принципе на меня было плевать, он распоряжения хозяина выполнял, Шанель не нашёл. Ее Динар подобрал. Принёс следующим вечером. Мёртвую. Крошечная шея свернута, тело уже закоченело. Я не ревела — какой в этом смысл?
— Поплачь, — вдруг сказал ласково Динар, а я не слышала, как подошёл ко мне. Обнял меня, привлёк к себе. — Поплачь, детка, станет легче. Хочешь я куплю тебе новую собаку?
Я не хотела новой собаки. Я хотела забрать свою дочку и сбежать отсюда, но тельце Шанель, в садовую тряпку завернутое, было таким маленьким… А участие мужа казалось таким настоящим. Словно он снова стал таким, как до нашей свадьбы. Я заплакала.
— Я похороню её сам.
Кивнула. На рубашке Динара — мокрое пятно моих слез. Интересно, заметит ли Ясмин, что маминой собаки больше нет? Интересно, что ей вообще Динар рассказывает?
Я отстранилась от мужа. На его ладони вновь таблетка. Может, он прав? По крайней мере так я смогу уснуть, пусть мои сны и будут полны тупого бессилия. Таблетку я выпила.
То, что это не обычный антидепрессант, поняла через несколько минут — накатила слабость, я пошатнулась и оперлась об стол. Нет, я не думала, что Динар просто возьмёт и убьёт меня — не выйдет. Снотворное.
— Не бойся, — сказал Динар. — тебе нужно поспать. Всё будет хорошо.
Подхватил на руки, поцеловал в висок, в покрытую холодной испариной кожу. Понёс в комнату. Я засыпала, и мне казалось, что меня несёт на волнах. Что под ногами — сотни метров до дна. Страшно уснуть и не заснуть не возможно.
Снилось мне, что я несу на руках ребёнка. Он завернут в простую хлопчатобумажную пелёнку в клеточку, посеревшую от многочисленных стирок. Несу, сражаясь с апатией, которую на меня навевали лекарства. Руслану — уже вижу его широкую спину, дойти непременно нужно, а мне так тяжело.
— Руслан! — кричу я.
Он оборачивается и взгляд его равнодушен. Но я знала, много лет знала, что именно я — ключик к его каменном сердцу. Сломанный ключик…
