— О нет, что Вы… — лжет Бальмонд, а затем смотрит на девушку, и ему становится за это стыдно стыдно. — Ну… если честно, то… да…
Он кивает головой, после чего тут же прячет глаза.
— Не стоит стесняться — это нормально, — касается Элеонор его руки, словно чтобы поддержать. Ее сын идет немного поодаль, хотя и все равно слышит их разговор. Каждое слово. — Я не вдова, так как не была замужем. Но мой возлюбленный, действительно, погиб.
— Мне жаль, — еще одна очередная ложь. В душе Бальмонд обрадовался так, как не радовался уже давненько.
— Не думаю, — улыбается Элеонор, глядя мужчине в глаза. — Вы такой лгун, мсье Бальмонд!
Он снова прячет глаза и чешет затылок.
— Но отец Хейзела жив.
Бальмонд нахмурился. Ее возлюбленный мертв, но отец ее сына — жив?..
— Что, милый Бальмонд, я немного упала в Ваших глазах? — девушка вновь улыбается.
— Нет-нет, что вы…
Она тяжело вздыхает.
— Знаю, что упала. Блудливая женщина, да? Поверьте, то, что вы узнали — не самое худшее, что можете узнать еще обо мне.
— Вы красивы, — пожимает он плечами. — Наверное, такие красавицы могут себе позволить быть… более… любвеобильными. Чем прочие леди.
— Бальмонд, — они останавливаются, и она берет его руки, смотрит в глаза. — Бальмонд, я знаю, что нравлюсь Вам, как женщина. И знаю, что Вы уже успели настроить воздушных замков относительно меня. Знаю, что Вашей дочери нужна мать, а моему сыну — отец. Но поверьте мне, женщина, что лежала между двумя мужчинами, зачала от одного из них, а затем убежала с третьим — не самая лучшая для Вас кандидатура.
Все это Бальмонд выслушал с приоткрытым ртом и округлившимися от удивления глазами.
Немедля, Элеонор приблизилась к нему и поцеловала в засос.
А затем, завершив это дело, молча ушла, взяв сына за руку и уводя его к входу в замок. Туда, где проживал один из ее учеников, десять лет назад которому она преподавала в школе математику. В том, что Бальмонда она видит в последний в своей жизни раз, она даже не сомневалась.
***
Замок был таким, какой она себе и представляла — огромный, просторный, немногого готический, но роскошный и, само собой, по-царски богато обставленный.
Хейзел с интересом рассматривает картины и статуи, дольше задерживаясь у тех, где изображены животные, хотя от взгляда Элеонор не ушло и то, что тот также косится и на статуи обнаженных красавиц. И, в целом, она была не против. Даже рада.
В тронный зал они вошли лишь тогда, когда из массивных дверей появился старичок и дал знать, что их ожидают.
