— Ты че, глухой?! Пшёл вон отсюда!
Но ее сын не отсупал. Он продолжал стоять между этим здоровяком и девочкой, немигающим взглядом буравя задиру.
— Ну все, щегол, ты сам напросился! — и бугай замахивается.
Девушка забеспокоилась, но совсем не за сына. Ей стало страшно, что ее ребенок может сотворить нечто, что в этом городе в будущем будет обсуждаться. И хотя он и дал ей слово, что не влипнет в неприятности…
По крайней мере, ее успокаивало хотя бы то, что мальчиком движило благородство.
Она молча проследила за тем, как бугай перелетает через ее сына и падает на землю, зарабатывая далеко не первые в своей жизни ссадины. А затем, весь покрасневший от злости, вновь рвется в бой. И на этот раз улетает уже в противоположную сторону. Сын держит слово — и лишь защищается.
Опрокидывает хулигана и в третий раз, пока, наконец, в поединок не вмешивается кто-то из взрослых.
— Что происходит?! Снова ты, Нуреги?!
— Не я! Это все этот щегол начал!
— Неправда! — закричала девочка. — Это Нуреги! А этот мальчик меня защищал!
— Так я и думал! — мужчина хватает Нуреги за ухо. — Иди домой! Я сегодня же все расскажу твоему отцу!
Когда этот хулиган, вместе со своими дружками, спешно убегает, мужчина опускается перед маленьким героем на колено.
— А ты не испугался их, молодец. Хотя их и было больше. Как тебя звать?
Но мальчик ничего не говорил. Лишь молча смотрел мужчине в глаза.
— Он не ответит, — говорит его мать, приближаясь к месту потасовки. Мужчина тут же вскакивает с земли, словно по команде «Смирно!» — Он не говорит.
— Да?.. ох… прошу меня простить… мое имя Бальмонд, — произносит мужчина, растерянно глядя то на красавицу, то на ее сына.
Девушка улыбается, а затем называет мужчине своё: «Элеонор».
***
Бальмонд никогда прежде не разговаривал с такими красавицами. Обычно его всего парализовывало, когда он видел подобную красоту, но вот с Элеонор… с ней он оказался чрезвычайно разговорчивым. Это было совсем для него неестественно. А быть может, дело было даже в ней?
За те полчаса, что он провожал ее до замка графа, он успел рассказать ей все, что знал: от истории Айронхолла — и вплоть до своего генеалогического древа. Рассказал, что он уже три года как вдовец, воспитывающий в одиночку восьмилетнюю дочь. Рассказал, что первая жена, родная мать его дочери, умерла еще при родах.
— А… Ваш муж? — немного стесняясь, спрашивает Бальмонд, в ответ на что Элеонор улыбается.
— Надеетесь услышать, что я тоже вдова?
