И его губы впиваются Элеонор в шею. Его костлявые пальцы держат ее запястья, но затем опускаются вниз. Она понимает, что может сопротивляться, но в то же время осознает, что это попросту глупо. Без своей шкуры, которую нельзя было снимать никогда, она попросту бессильна. А эта шкура… так близко… но так далеко…
За попытку броситься к ней она просто получит ожог и шрам на всю жизнь. Как же плохо, что сегодня не полнолуние — тогда бы шкура была ей на хрен не нужна.
Закрыв глаза, она пытается не расплакаться, но все же слезы прорываются сквозь сомкнутые веки — и их тут же слизывает это животное, этот монстр.
— М-м-м! Солененькие! Как раз с сладенькому! — и смеется. Смеется и мнет руками ее грудь, отчего ее губы и руки начинают трястись. Она не сможет. Не сможет позволить ему сделать это. Даже если он убьет ее. Но она не отдастся больше никому. Никому, кого не захочет сама.
И потому она пытается ударить его рукой. Целится в ухо, но мажет. Удар получается не таким сильным, каким мог бы быть. Старик приходит в себя еще до того, как Элеонор успевает спуститься с кровати — и тут же наносит ей удар прикроватным столиком прямо в спину.
Издав крик, она падает на пол. Старик вновь бросается к ней, вновь поднимает и кладет на кровать.
— Тупая дрянь! Не хочешь по-хорошему?! Не хочешь?! Я ведь могу вовсе и не быть нежным!
Он бьет ее по лицу. Затем еще раз. А затем хватается за рюшечки ее платья — и разрывает его, весьма сильно увеличивая границы декольте. Разорвав верхнюю часть платья, теперь он срывает то, что имитирует бюстгальтер и наслаждается видом на ее грудь.
— Прекрасна! — говорит он и трогает ее губами. — Я бы мог их целовать, знаешь ли. А могу и… укусить. Сильно укусить. За сосок. До крови. Что тебе больше по нраву, графская подстилка?
И тут дверь срывается с петель к чертовой матери.
Пламя в камине моментально гаснет.
В комнату заползает тьма — сама чернота с сотнями глаз. Старику кажется, что он видит алые глаза повсюду. А затем, объятый черным дымом, в комнату врывается граф. И веет от него таким ужасом, что колдун готов прямо сейчас обделаться — в жизни ему не было так страшно.
Ему внезапно кажется, что в прошлый раз, когда он тоже только и успел обнажить грудь одной эльфийке — тут же явился ее парень, после чего старик потерял немало зубов и оказался в темнице. Во-первых, абсолютно точно намечается некая тенденция. А во-вторых, по взгляду графа и неким внутренним ощущениям старик внезапно понял, что эта тенденция тут же и завершается, ибо этот случай, кажется, последний.
