Пол стремительно приближался… И если бы не маг, то я точно узнала, способна без синяков встретиться с плоской поверхностью или нет.
– Осторожнее,– произнёс некромант, подхватывая меня в незапланированном полёте и ставя на пол.
– Неувязок я.– Вырвалось у меня одновременно со словами Никиты. А едва оказалась в безопасности, князь положил свои ладони мне на плечи, спустил их вниз, потеребил запястья и слова поднял, чтобы сцепить руки замком за моей спиной.
Мы стояли рядом непозволительно близко, смотрели друг другу в глаза. Тепло разливалось по телу. Казалось, что плотная ткань рубашки не способна стать бронежилетом и отгородить от мужчины, который имеет надо мной определённую власть. Я задрала лицо, глядя в мерцающие даже ночью глаза мага. Он чуть склонился ко мне, замер, в угрожающей близости от моих губ. Я чувствовала дыхание Никиты, уже желала, что поцелуй вот-вот произойдёт. А когда указательный палец князя коснулся моих губ, обвёл контур, и вовсе перехватило дыхание. Это было мучительно сладко знать, что Орлов рядом и никого больше. Ни близнецов, ни адептов, которых с каждым днём пребывания в Академии становилось всё больше.
Разве что Профессор…
Мысли о нём испортили всю малину.
– Почему ты вернулся? – шёпотом поинтересовалась я, стараясь не думать, сколь манящим бывает притяжение конкретного мужчины.
– А ты не хотела? – вопросом на вопрос ответил Никита. Это можно было принять за шутку, если бы я не почувствовала, как маг затаил дыхание.
Врать и юлить не было смысла. Ждёшь честности, будь готов предоставить её сам.
– Хотела. Ждала,– тихо-тихо призналась я и сама потянулась к его губам.
Руки, что придерживали, заскользили по телу, словно только и ждали разрешения. Никита сжал мою задницу так, словно боялся, что она достанется кому-то другому. Я вздрогнула от неожиданности. Романтика куда-то подевалась, словно её крапивинская корова языком слизала. Не скрывая иронии. Я поинтересовалась:
– Орлов, ты спятил?
– Найдёнова, ты только моя, в курсе?
Столь разительные перемены могли коснуться мужчины только, если он возбуждён и давно по мне сходит с ума или элементарно пьян. Первое невозможно, а насчёт второго тоже сомнения. Запаха спирта нет!
– Перетопчешься! – Исключительно из чувства противоречия выпалила я.
– Так, значит! – криво и совсем по недоброму ухмыльнулся князь.
Я пожалела, что на мне нет железного панциря. Рука Никиты как-то уж совсем распоясались, не желая утихомириваться. Молчать, значит признавать власть сильнейшего. А если я допускаю это только в определённом смысле? Если мне, как обычной девушке, хочется, чтобы меня любили? Но это невозможно. Отсюда вывод – сопротивление и ещё раз сопротивление!
