Он прокрутил меня под рукой, и я засмеялась. Возможно, слишком громко, так как несколько ребят странно покосились на нас. Но я не умею радоваться тихо. Да и учиться не собираюсь.
— Почему ты решил составить мне компанию?
— Я заметил, что пунш очень ограничивает движения. С ним нельзя сделать так…
На мгновение Макс превратил меня в юлу, а после ловко заключил в круг из рук и подтянул ближе к себе, что было очень кстати, ведь моя координация осталась где-то у стойки с пуншем. Наши движения явно не сходились с ритмом музыки, но важнее было то, что они шли в такт желания в груди.
Спустя три танца мы направились за новой порцией пунша и моей способностью сохранять равновесие.
— От кого прячешься? — шепнула я Максу, когда тот пригнулся к кувшинам с напитком.
— На три часа.
Я обернулась в указанное им направление: привлекательная блондинка рисовала мордочки животных детям.
— Боишься детей?
— Это Мэйбл Маклин, — фыркнул он.
— Тогда все ясно.
Сама Мэйбл текут-слюни Маклин!
— Думаешь, мне стоит пригласить ее на танец?
— Она занята, — покачала головой я. — И нельзя лишать детей возможности быть измазанными краской. Лучше оставь девушку в покое.
— Пойду помогу ей.
Макс подпрыгнул так резво, что стол пошатнулся, и я осуждающе покосилась на него:
— С какой такой радости?
— Я неплохо рисую.
— Отлично, — поправила машинально и тут же прикусила язык.
— Спасибо, Этти! — просиял парень. — Веселись, я буду неподалеку.
И он пропал. Вот так просто. Умчался рисовать морды с Мэйбл текут-слюни-отключаются-мозги Маклин.
Надеюсь, братец испачкает ее платье краской. Пусть конец ему придет еще более скоропостижный, чем моему наряду с розовым пятном от пунша.
Макс, 15 лет
Я зашел домой и тут же захотел вернуться обратно на улицу, так как мама подорвалась с дивана и со светящимися глазами подбежала ко мне.
— Как все прошло?
Вероятно, ее нос вырос за последние пару месяцев, ведь с недавних пор она никак не может удержаться, чтобы не засунуть его в мою личную жизнь.
— Нормально, — пожал плечами я.
— Расскажи мне все!
Мама обвила мою руку своими и повела на кухню, где нас уже ждали две чашки чая. Холодного. И долго же она тут меня караулила?
— Да нечего рассказывать.
— Вы целовались?
— Мам!
Спорим, мои красные щеки все выдали?
— А как ей твой рисунок?
Визави положила голову на ладони, а я тяжело вздохнул, ковыряя пальцем стол.
Восторга он у нее точно не вызвал. Мама и Этти хранят все мои рисунки, а сестренка еще и пищит, как неадекватный котенок, когда я ей их даю. А Мэйбл? «Оу, мило» — это понравился?
