Мне потребовалось три года, чтобы закончить диссертацию по миграции водных зуйтов в результате экопоэза. Моя первоначальная гипотеза о том, что пресноводные виды заполнили верхние слои океана, оказалась ложной. Зуйты не имели генов как таковых, только родственные ферменты, которые повторно синтезировали друг друга после деления клетки, но сравнение этих наследственных молекул показало, что вместо дождя, способного приносить новую жизнь извне, океанические виды из больших глубин продвигались ближе к поверхности, подобно творениям Ангелов извлекая кислород из воды. Это не стало бы неожиданностью, если бы те же способности, не показали несколько видов, обитающих в водах реки, которые были близкими родственниками обитателей поверхности. Но при том пресноводные виды не являлись ни чьими предками, они были новейшими мигрантами. Зуйты, потратив миллиард лет, ограниченные глубиной, смогли выжить (даже размножиться и мутировать) ближе к поверхности, только наткнувшись на мутации, позволившие им процветать в присутствие кислорода, который они наконец-то были в состоянии использовать. Экопоэз возможно привёл к исчезновению других местных организмов, но вторжение с Земли, позволило некоторым древним донным видам произвести собственное вторжение. Желая этого или нет, но Ангелы привели в движение цепочку событий, выпустивших местные организмы из океана для колонизации планеты.
Таким образом, доказав обратное от начальных тезисов, я заработал свою степень и совсем немного прославился в кругу немногочисленных сверстников, в котором все и так знали друг с друга. Передо мной не открылось никаких новых территорий. Всё, что связано с изначальной биологией быстро становится академическим тупиком. Я всегда подозревал, что так оно и будет, но поборолся ещё не достаточно, чтобы в конечном итоге всё бросить.
В течение следующих трёх лет, я примкнул к пути наименьшего сопротивления: помогал Барату в его собственном исследовании, взяв на себя преподавательскую работу, которой никто не хотел заниматься. Большинство других студентов Барата нашли занятия получше, а я чувствовал себя всё более одиноким в Митаре. Но это не имело значения, пока у меня была Беатрис.
К двадцати пяти годам я отчётливо мог видеть своё будущее. Пока другие люди расшифровывали наследие Ангелов, я оставался сторонним наблюдателем, все ещё занимаясь с образцами морской воды, из которой были тщательно удалены все ангельские примеси.
