Она давилась, заталкивая в себя кашу и запивая бульоном. В таком состоянии Терри все равно ничего нельзя есть, да он и не будет, это видно. Так зачем еде пропадать?
Не одолев даже половины кастрюли — куда ему столько наварили? — Гведолин подошла к платяному шкафу, нашла рубаху со штанами, принялась стаскивать с себя мокрые прилипшие чулки.
Терри отвернулся к стенке.
Она почти оделась, когда сиплый глухой голос спросил:
— Зачем ты пришла?
Какой глупый вопрос. Неужели он действительно это спросил?
Она резко развернулась.
— Навестить тебя, разве непонятно?
Терри скептически фыркнул и закашлялся. Кашлял он долго, захлебываясь мокротой и тяжело дыша.
— Тебе. Не следовало. Приходить. — Откашлявшись, но еще не отдышавшись, выговорил он.
Ясно. Хорошо хоть сейчас сказал. Гведолин тут же вздернула подбородок:
— Мне уйти?
Молчание.
Она привыкла, что Терри всегда говорил, что думает. Прямо, резко, не щадя чувств собеседника. Значит, переспрашивать бесполезно. Он и впрямь не хочет ее видеть.
Скатав чулки и юбку в толстый валик, она поморщилась, представив, что сейчас придется влезть в промокшие туфли.
— Твои вещи я обязательно верну. Позже.
Он молчал.
— Да, постираю и верну, — она уверенно тряхнула влажной косой. — И если Терри привык говорить все, что на уме, то и она скажет. — На самом деле, я пришла вернуть тебе книги.
— И где они?
— На чердаке. Просто… решила сначала узнать, где ты живешь. Но ты не волнуйся, книги целы, я знаю, ты ими очень дорожишь. И раз ты больше не хочешь… со мной дружить… я пойду.
— Оставь. Себе. — От горечи в его голосе у Гведолин защипало в глазах, а горло свела острая судорога. — Знаешь… они мне… больше не нужны… Совсем.
Э, да она сейчас разрыдается. Глупо и совсем по-детски. Чтобы перебить подступающие слезы, она резко сунула ноги в туфли, подхватила валик из промокшей одежды, накинула влажный плащ. Схватилась за створку она, распахнула — в нос ударил прохладный воздух, и сразу стало легче дышать. Мокрый снег с дождем до сих пор не прекратился, крупные снежинки падали на подоконник и таяли в тепле.
Гведолин сбросила вещи вниз и уже почти наполовину высунулась из окна, схватившись руками за ветку яблони, когда сиплый, еле различимый голос произнес:
— Останься.
Другой бы не услышал. Но только не она.
Рама захлопнулась. Гведолин смахнула мокрые капли с подоконника и со щек. Обернулась.
Судорожный вздох, удивленный взгляд серых прозрачных глаз. И хриплый выдох.
— Доктор Флинт… сказал, я уже… не заразный.
