Все это была Мерна — блистающая, суетливая, как большой муравейник, столица огромной империи — Антерры.
Они прошли городской рынок, давно кишащий покупателями, продавцами и ворами-карманниками. Миновали храм Пречистой богини Воды и дворец правителя. Расположенные друг напротив друга эти массивные, величественные здания как бы подчеркивали две власти, стоявшие над людьми — власть правителя с кодексом законов и власть богини с волей провидения.
Гведолин не спрашивала, куда нужно Терри; он молчал и просто шел с ней рядом, погрузившись в свои мысли. Так, пройдя богатые кварталы с антикварными, художественными и ювелирными лавками, они очутились в районе, резко контрастировавшим с основной частью города и считавшемся пятном на репутации столичного лоска.
Здесь на извилистых улочках под ногами вечно чавкала грязь, низкие покосившиеся дома ютились почти вплотную друг к дружке. На балконах и окнах не стыдясь развешивали белье, прохожего могли легко окатить помоями, а в подворотнях обитали наглые бродячие собаки, помойные коты и не менее наглые жирные крысы.
Над низенькими домами трущобного района черной безликой массой возвышалось единственное здесь высокое здание. Оно, как и другие, тоже было деревянным, но скроено так громоздко и вычурно, что Гведолин каждый раз недоумевала, какому архитектору в голову пришла нелепая мысль выстроить подобное.
В здании располагался работный дом.
Терри нахмурился. Заозирался по сторонам, перехватил покрепче свой мешок. Видно, нечасто ходил в такое, Водой Пречистой забытое место.
— Ты здесь живешь? — спросил он, когда Гведолин остановилась перед входом в уродливое здание.
Дверь оказалась полуоткрыта, и она уже слышала ругательства тетки Роуз — директрисы и главной надзирательницы дома. Роуз, конечно, требовала, чтобы к ней обращались «госпожа». Но за глаза ее, иначе как «тетка» никто и не называл.
— Живу и работаю.
— Почему?
Глупый вопрос. Он ведь и сам должен понимать, что глупый. Вырваться из работного дома сложно. Почти невозможно. Нищие, воры, бывшие проститутки и калеки работают здесь не за деньги, а за крышу над головой и скудную кормежку.
— Почему? — Гведолин облизнула пересохшие губы. — Потому что… ну…
— Что "ну"? Договаривай, раз начала.
Почему она остается в работном доме? Да просто ей некуда больше идти. Совсем некуда. Она сирота. Нищая, безграмотная, несовершеннолетняя сирота.
— Так долго я еще буду ждать ответа?
Вот ведь пристал! Ничего взамен за еду не потребовал, даже до дома проводил, а теперь стоит, сверлит ее своими прозрачными глазами. Ждет ответа.
