.
Вместе с тем, различие между панегириком Розбери и третированием Альфреда как «мертвого белого мужчины-европейца» не столь велико, как это может показаться на первый взгляд. Протест общественности американского университета (что признавали даже самые неистовые антагонисты творения профессора Андерхилла) был направлен не столько против исторического Альфреда как такового, сколько против того, что он для нее символизировал. Видимо, каждое поколение находило для себя в этой фигуре те грани, которые служили олицетворением его собственных моральных принципов и этнополитических симпатий. И в этом смысле современное отрицание «идеального англичанина» недалеко ушло от викторианских дифирамбов «основателю Британии». В течение одиннадцати столетий реальный Альфред все более и более скрывался под густым слоем устоявшихся мифологем, начиная с хрестоматийной легенды о короле, который не уследил за горящими пирожками в печи простой крестьянки и кротко выслушивал ее тяжкие упреки, и кончая утверждениями о том, что именно он был родоначальником английской конституции и защитником английской свободы от всех форм и проявлений тоталитарной тирании[2]. Данное исследование и является скромной попыткой освободить Альфреда Великого от этих мифологем и представить читателю фигуру этого короля в контексте исторических реалий Англии IX — начала X столетий.
Русский медиевист, предполагающий писать биографию раннесредневекового английского короля, имеет, с одной стороны, неоспоримое — по сравнению с учеными Великобритании и США — преимущество. Он почти полностью отстранен от каких-либо академических, политико-идеологических и национально-этнических стереотипов, бытующих в англо-американском научноисторическом сообществе. С другой стороны, в отличие от последнего, он находится в явно незавидном положении, причина которого очевидна: ему не вполне доступны архивные источники, без изучения которых не всегда возможно составить вполне адекватное представление о палеографических, лингвистических и прочих источниковедческих особенностях привлекаемых к анализу текстов. В случае с Альфредом Великим, однако, этот недостаток отчасти искупается наличием как высококлассных публикаций письменных памятников, так и довольно широкого круга иных, в частности археологических и нумизматических, источников. Более того, свидетельства о жизни и деятельности Альфреда необычно обильны для персонажа раннесредневековой истории, пусть даже и королевского ранга. Мы имеем в нашем распоряжении не только биографию этого монарха, написанную клириком из его ближайшего окружения, и современную его правлению хронику, описывающую события его царствования, но и значительное количество трудов, либо написанных самим Альфредом, либо с ним так или иначе связанных: завещание, законодательный сборник, несколько грамот, а также появившиеся в период его правления древнеанглийские переводы ветхозаветных псалмов и латинских произведений Боэция, Блаженного Августина, папы Григория Великого и Беды Достопочтенного.
