– Просто не брыкайся и будь спокоен.
На первый взгляд могильщик выглядел не более взволнованным, чем до прихода жрецов. Его тёмные глаза были направлены строго на дверь, а правая ладонь всё так же прикрывала кружку с пивом. Но всё же и он немного напрягся, Грест заметил это спустя несколько мгновений. Самую малость изменилась поза, а движения стали слишком старательными. Сам же Грест, увидев, как жрецы снимают верхнюю одежду, приготовился драпать, куда глаза глядят: у рослого на поясе висели бастард и кинжал. Но вместо того, чтобы бежать, воришка сжался на своей скамейке и вцепился обеими руками в кружку.
Он всё равно никуда не сбежит. Не жрецы его пришьют, так Велион. И уж лучше пусть здоровенный жрец нашинкует его в капусту своим мечом, чем задушит могильщик.
– Ну и погодка, – продолжал греметь рослый, снимая ножны и прислоняя их к столу, – здесь, на юге, зима приходит быстрей, чем у нас на севере.
– Ну и пёрся бы себе на свой север, – проворчал пожилой жрец Матери, но достаточно тихо, чтобы услышали только соседи.
– Как же хочется горячего ужина! – буквально возопил рослый, поглядывая на двери кухни.
– Сейчас, господин, – голова служанки высунулась из дверей лишь на секунду, – уже грею грог.
Высокий оскалился и, наконец, уселся, бросив перчатки на стол. Он с благодушным видом принялся оглядывать посетителей, а Грест исподтишка поглядывал на него. На вид рослому было чуть больше двадцати, а его фигура куда больше подошла бы воину, чем жрецу. Скорее всего, один из младших сыновей мелкого дворянина, который из наследства получил разве только вот этот меч и кинжал, да, быть может, ножны. Ну и, конечно, денег на взятку настоятелю, чтобы начинать службу в храме не с самых низов.
– Приветствую братьев, – сказал рослый, обращаясь к жрецами Матери. – Что вас занесло в эту глушь в такую распроклятую погоду?
– Приветствую, – отозвался тот жрец Матери, что был покрепче. Глядел он исключительно в свой стакан, зажатый в здоровенном кулаке. – Служба Матери занесла нас в эту глушь. – Он отхлебнул вина, всем давая понять, что не собирается продолжать разговор. Старик тоже помалкивал, улыбаясь той счастливой пьяной улыбкой, когда ты пьян, и уже это повод для абсолютной радости.
– О, святая служба жреца! – пророкотал рослый. – В любую погоду, в любое время года! Это очень благородный и жертвенный труд – быть жрецом. Как быть воином. Воинам тоже приходится тянуть свою лямку, невзирая ни на что. Спать на лапнике посреди зимы, есть ужасную походную еду…
