– Нет, теперь я точно не уйду, пока не найду могильщика, – покачал головой Валлай. – Во мне, как и во всех, кто оказался в Храме на Гнилых болотах, есть толика магии Костлявой.
– Во мне тоже есть Дар, – вздохнул Настоятель, – но это тот случай, когда мне стыдно за обладанием им. Ладно. Мы будем бороться. А ты, раз не хочешь покидать город, иди, отсыпайся. Возможно, мне понадобится твоя помощь в ближайшие дни.
Рубака вышел, не прощаясь, и плотно закрыл дверь.
Обычно Валлай ночевал в «Приречной постели» – самой дорогой таверне в городе, которая по совместительству была единственным борделем, но сегодня ему не хотелось туда. В таверне он как следует поел, выпил, взял хлеба, сыра и мяса на завтрак и пошёл к ней. К Лине.
В общем-то, Лине и являлась основной причиной, по которой он не пустился во все тяжкие в свободное время. Она была молодой шлюхой, бывшей служанкой Шёлка, но Валлай и не рассчитывал строить здесь долгие и серьёзные отношения. Но вот как-то так… встречу за встречей... привязался к ней. А она сразу завязала с работой. И уже месяц они то ли жили вместе, то ли нет.
Лине жила в небольшой каморке на втором этаже доходного дома в паре улиц от «Постели». Когда Валлай вошёл, она уже спала. Рубака положил еду на стол, снял вернюю одежду и только потом, холодея внутри, приблизился к постели и положил руку на лоб Лине.
Лоб был сухим.
Валлай перевёл дух, разделся и лёг в кровать. Лине, что-то пробормотав, повернулась к нему и уткнулась лицом в грудь.
«Если она тоже заболеет… И если именно я найду того могильщика… до заказчика живым он точно не доберётся», – подумалось Валлаю перед сном.
Глава девятая. Поместье скелетов
Призраки преследовали Велиона все четыре дня до выхода на могильник. К слову, всё же они начали появляться реже – по пять-шесть раз на дню, не чаще. Да и образы потихоньку тускнели, будто выветривались из его головы вместе с воспоминаниями об Импе и Элаги. Тускнели, но всё же никуда не уходили. Зато у него часто начало появляться ощущение, будто бы он видит что-то краем глаза. Конечно же, стоило повернуть голову, как морок исчезал.
Но, пожалуй, хуже всего было отсутствие выпивки и последовавшее за ним зверское похмелье. Первые два дня кусок вообще не лез ему в горло, несмотря на сильный голод. На третий могильщику удалось более или менее поесть, но потом около часа он вынужден был бороться с сильнейшими приступами тошноты. Впрочем, поужинал он уже нормально. И почти всё время все его мысли вертелись вокруг одного и того же факта: если приложится к бутылке, потускневшие образы гибели Элаги и расправы над магами станут ещё более тусклыми и незаметными.
