— Не знала, что в Туате они есть, — рассмеялась я.
— Все суеверия откуда-то произошли, — ответил Киллиан, покачнувшись на пятках. — Здесь тебе комфортнее?
Одна зачарованная дверь. Одно узкое окно под углом, чтобы никакие ведьмы — гм, вроде Брины — не пробрались в мою спальню. Я вдохнула, набрав в грудь воздуха с ароматом мороза и листьев.
— Да. Она замечательная. Можешь сделать звукоизоляцию? Не хватало еще, чтобы кто-нибудь услышал мои причитания.
— Да. Хорошая идея.
Ронан подошел ко мне, и я в страхе отшатнулась, ударившись головой о потолок. Ешкин кот. Я оставалась под действием иллюзии. Позади Ронана раздался щелчок замка, и чары развеялись. Вздрогнув, я использовала их исчезновение в своих интересах и попятилась.
— Я не люблю сюрпризы, — заявил Ронан скрипучим голосом. — Чем эта комната лучше моей?
С чего начать? Стоило ли упоминать, что меня из Колонии кошмаров вывел невесть кто? Что мы до сих пор не выяснили, так это чьим был портал. И могло ли на меня воздействовать не только королевское заклинание телепатии?
— Сам подумай, Ронан, — огрызнулся Киллиан, не успела я придумать ответ. — Ты у нас главный стратег.
Запрокинув голову, Ронан изучил все щелки и уголки на потолке.
— Твою мать, — развернувшись, он оттолкнул Киллиана и открыл дверь. Выскочив в коридор, он хлопнул ею. Пока Ронан мчался прочь, его шаги были такими громкими, что я слышала их даже через толстую дубовую дверь. Затем вдалеке хлопнула еще одна.
— Не стоило так с ним, — вздохнула я, опустив свой уставший зад на кровать. — Это грубо.
— Мой брат такой твердолобый, что прислушается, только если бросить факты ему в лицо.
— Так себе отговорка, — приподняла я брови.
Таковы уж парни. Неужели они ничего не знали друг о друге? Киллиан бросил Ронану в лицо, что после года заточения я нуждалась в маленьком укромном жилище. Конечно, Ронан сам бы все понял, если бы мы выкроили время с ним объясниться.
Опять же если бы он соизволил выслушать.
— Фр! — схватив первую попавшуюся подушку, я накрыла ею лицо. Почему все должно быть так сложно? Подушку отодвинули, и предо мной предстал Киллиан.
— Никто не идеален.
— Я никогда не считала себя идеальной, — никто не был осведомлен о моих недостатках лучше меня самой.
— Я говорил не о тебе.
Выходит, о себе? Потому что если бы спросили меня, Киллиан был практически безупречен. Не считая того, что бросил меня за решетку. И, возможно, не считая его изнуренности.
Словно сама по себе, моя рука поднялась к его лицу, и палец очертил темный круг под глазом.
