— Мать вашу! — рычит и, испепеляя меня злым взглядом, разражается витиеватой бранью.
— Эта дверь была закрыта, — тараторю испуганно. — Точно! Мы с Андреем ужинали. Потом я мыла посуду и выходила во двор. Вешала полотенце на веревку. И заперла за собой дверь, — докладываю я, судорожно пытаясь сообразить, что происходит.
— А где был твой хахаль? — насмешливо интересуется Сева, выпуская мою руку и щелкая замками и задвижками.
— В комнате, и вообще он не выходил в предбанник. Правда, Андрюша?
— Ну конечно, — передергивает плечами он и недовольно интересуется. — Вы скоро уедете? А то нам завтра рано вставать.
— Скоро, мой дорогой, — сумрачно кивает Сева. — Как только, так сразу…
И шагнув к моему парню, наносит резкий удар в подбородок.
Андрей кулем оседает на пол.
— Он ни в чем не виноват! — кричу я, захлебываясь слезами.
— Ну да, конечно, — хмыкает Гаранин, пнув обездвиженное тело. — Я так и поверил.
— Прекрати! — кричу в исступлении. — Я знаю, что ты мстишь мне! Сволочь! Но это же ты меня бросил! Закрутил роман с этой блеклой лахудрой!
— Заткнись, Тайка, — буднично обрывает меня Сева. Совершенно спокойно подходит к высокому пеналу, где бабушка держит всякую утварь, и с нижней полки выуживает скотч.
Привычным движением скручивает руки Андрею, а потом, бормоча «прости, пацан!», берет с пола рюкзачок моего гостя. Быстро просматривает содержимое, явно не стесняясь ни меня, ни Андрея. Достает из внутреннего кармана паспорт и права. Лениво листает, довольно присвистывая.
— И что же вам дома не сиделось, Андрей Иванович? С женой и детьми, а?
— Ты женат? — охаю я, во все глаза глядя на кавалера, так и не ставшего любовником. — Почему мне ничего не сказал? Я не встречаюсь с женатиками.
— Вот поэтому и не сказал, — хмыкает пришедший в себя Андрей. — А ты и не спрашивала. Дура!
Он прав. Не спросила. В моей системе координат люди, связавшие себя узами брака, не знакомятся в самолетах с девушками. Не водят их по клубешникам. Не прыгают к ним в постель.
— В следующий раз будешь умнее, лахудра… — ухмыляется он и обрывает фразу на полуслове, когда Сева наносит ему еще один удар.
— Да ты с ума сошел, Гаранин! — воплю я, заламывая руки.
— Погоди, — рыкает на меня он, — и перестань орать. Сбиваешь с толку. Возьми лучше паспорт этого кента и сфотографируй все страницы. Завтра передам кое-кому. Пусть пробьют, что за баклан к нам залетел.
— Вы не имеете права, — бухтит Андрей и смотрит на меня зло и раздраженно. Как будто это я била его, а потом приписала ему в паспорт жену и детей.
