— Подарунок друзям, пане очільник!
Ещё раз окинув меня “гамма-рентгеновским” взглядом, таможенник кивает, мол, проходи, нищеброд!
Теперь осталось незаметно миновать стайку секьюрити в черных костюмах, присланных из одесского филиала моей компании, и высматривающих босса, среди прилетевших. Вернусь в Штаты, ох и взгрею своего секретаря! Ну и на кой было звонить в Украину?! Фу… Удалось выскочить незамеченным из здания аэропорта.
Расталкиваю шайку нахальных таксёров:
— Дерибасовская — 300 гривен, Посёлок Котовского — 500 гривен! — ловят они доверчивых лохов. Сажусь в четырнадцатый номер троллейбуса и уже через десять минут выхожу на Степовой, угол Госпитальной.
— Пенсионное! — это водителю троллейбуса, выполняющей также, и функции кондуктора.
— Мушщина, предъявите пенсионное, — шипит мегера.
— В угро, тебе предъявят!— кидаю я в ответ молодой хамке, — понаехало тут вас!
Ох, и памятное для меня это место. Здесь когда-то был летний кинотеатр “Серп и Молот” (Разумеется, что иначе, чем “Смерть и голод”, его не называл никто). Мы, местные пацаны, взобравшись на окружающие кинотеатр, деревья, по десятому, а то и по двадцатому разу смотрели; “Золотую пулю”, “Не промахнись, Ассунта!”, “Искателей приключений”, “Операцию “Святой Януарий”. Недалеко отсюда, на Болгарской, моя школа: “з поглибленим вивченням іноземних мов”. Здесь же, когда-то стоял первый памятник Ленину, который снесли в Одессе, вы не поверите в каком году! То ли в 65-ом, то ли в 66-ом. Этот несуразный Ильич стоял прямо на тротуаре, перед Ильичёвским ЗАГСОМ. Более нелепого расположения и придумать было нельзя, на углу двух улиц, с оживлённым движением. Но убрать, или перенести его, не хватало смелости ни у кого. Пока секретарь одесского обкома партии, со смешной фамилией Синица, не решился на этот рискованный шаг. Ночью, кран сдёрнул Ильича с привычного места, погрузили в “газон” и увезли, если память не изменяет, на “Январку”, где установили перед заводоуправлением, на радость пролетариям. (Ещё Синица мост построил через Военную балку, для того, чтобы его любимой теще было удобнее ходить к нему в гости). Здесь же, в жарком августе 1968-ого, мы, высыпав на улицу, из уже спящих дворов, увидали грохочущие по улице танки. Они шли на Товарную. Высекая искры из, тогда ещё булыжной мостовой, громыхая и окутывая всех клубами сизого дыма. Мы долго стояли и смотрели им вслед, а они всё шли и шли… Крестились и молились старенькие бабушки, помнившие ещё, как красные расстреливали белых, а белые красных на Куликовом Поле. Пережившие немецкие бомбёжки в 41-ом и советские в 44-ом.
