Максим наблюдает за разыгравшейся ссорой с понурым лицом, он до последнего надеялся, что Улька струсит, как и всегда, подчинится матери, но, видимо, все действительно изменилось. Молодой человек поднимается со стула и без каких-либо слов направляется к двери.
— Видишь! Видишь, до чего ты довела человека? — кричит мать, указывая на Макса. — Ты просто, просто…
— Что? Какая, мама? Выговорись, пусть тебе станет легче! Я все детство была бездарной, потом бесстыжей, теперь неблагодарной. Я хоть раз была для тебя нормальной? Хоть раз, мама?
Женщина нервно передергивает плечами, задвигает свой стул и без слов поднимается наверх.
Никольский смотрит жене вслед и медленно переводит взгляд к дочери.
— Ульян…
— Извини, пап. Я просто больше не могу молчать. Не могу.
В кармане начинает звенеть мобильный, и Улька вытягивает гаджет. Отвечает Громову, заверяя, что уже выходит.
— Я поеду, ладно? Только кое-какие вещи заберу.
Пока Улька пакует два чемодана, Никольский идет во двор. Направляется в сторону припарковавшейся у обочины машины Степана. Без приглашения садится в салон. Громов курит, и Артур Павлович просит у него сигарету. Поджигает табак, делая затяжку, медленно выдыхая дым.
— Десять лет, как бросил, — смотрит на тлеющий огонек, — у вас все серьезно?
— Серьезно.
— Ты хороший парень, Степан, хороший. Но то, что между вами происходит… Я наслышан о твоих подвигах, надолго ли тебе моя дочь?
Громов барабанит пальцами по рулю, замечая, как из дома выходит Улька и тащит за собой пару чемоданов.
— Я не играю с вашей дочерью, она действительно очень для меня дорога, — кивает в сторону девушки.
Никольский выбрасывает окурок в окно и, переведя глаза на Громова, несколько долгих секунд буравит его взглядом.
— Я очень надеюсь, что моя дочь в тебе не разочаруется.
Это последнее, что говорит Артур Павлович, прежде чем выйти на улицу, и направляется к дочери. Громов делает то же самое.
Ульяна замирает как истукан, не моргая смотрит на отца, нервно теребит запястье пальцами.
— Звони, не пропадай, — отец обнимает дочь и заходит в дом.
— Все нормально? — оборачивается к Громову.
— Нормально. Поехали.
— Да, я за тобой потихонечку.
Уже дома Улька разбирает чемоданы, забивая Громовский гардероб своим барахлом. Кажется, она набрала кучу ненужных вещей, ну ладно. Закрыв гардероб, Ульяна идет в ванную.
Степан, принимающий душ, оборачивается на шум. Никольская проскальзывает в комнату, воздух которой сочится влагой. В пару движений снимает с себя платье, нервно ступая по кафельному полу. Открыв створки, перешагивает через бортик, попадая в Степкины объятия.
