— Ничего страшного, — Улька сжимает женскую ладонь, — все уже позади.
— Надеюсь. Я очень рада, что ты выздоравливаешь. Мы с папой так за вас переживали.
— Мам, нам уже пора ехать.
— Конечно-конечно, — Громова начинает суетиться, собирает какие-то контейнеры с едой и вручает детям целый пакет пластиковых баночек.
— Мы еще заедем, — Улька тянет свои руки к Оксане, и та обнимает ее в ответ.
Степан прощается с матерью и помогает Ульке выйти на улицу.
— Я так устала сегодня, — она говорит ему это уже в машине, — сумасшедший день.
— Не поспоришь.
— Хочу домой, но я уже настолько привыкла к больнице.
— Отвыкнешь. Кстати, я хотел с тобой поговорить о том, где ты будешь жить.
— У тебя.
— Ульяна, с понедельника я вернусь в клинику, и очень надеюсь, что ты сможешь увидеть меня нормально хотя бы в следующее воскресенье. Я слишком долго отсутствовал…
— Я потерплю. Не хочу к родителям. Я сойду там с ума. Хотя, ты знаешь, я бы могла на пару недель слетать к Дёмке. Он как раз прилетел в Москву.
— Хорошо. Мы еще вернемся к этому разговору.
Степа сжимает Ульянину ладонь, а после подносит ее к своим губам, касаясь ее тыльной стороны. Никольская улыбается, смотрит на него завороженно, чувствуя прилив щемящей душу нежности и теплоты.
Дома они сразу поднимаются наверх, минуя любые разговоры. Остаются только взгляды и бешеное притяжение, когда кажется, что ты ходишь по тонкому льду, шаг — и ты проваливаешься в пучину собственных эмоций. Они накрывают тебя волной, захватывают тело и разум.
Степа приподымает Ульку над полом, удобнее устраивая в своих руках. Каждый шаг по лестнице словно год. Мучительно долго.
Ее пальцы уже у него под футболкой, ногти впиваются в широкие плечи, а губы касаются шеи, оставляя дорожку сладких поцелуев.
Он кладет ее на кровать, как самое ценное сокровище, с неимоверным трепетом. Помогает снять платье, касается упругой груди, высвобождая ее из белья. Зубы зажимают розовый сосок, срывая с девичьих губ стон. Ее руки накрывают Степину голову, нехотя отлепляя от себя, призывают вернуться к губам, облизать красивый рот языком. Поцелуй становится глубоким, а объятия невероятно крепкими, распаляющими. Мужские руки гладят ее грудь, живот, опускаясь ниже и разводя стройные ноги.
От первых прикосновений Ульяна слегка выгибает спину, так, насколько ей позволяет скованность ее нынешних движений, и Степа в момент перекатывается на спину, усаживая ее сверху, подтягиваясь к изголовью кровати, чтобы тоже сесть. В его глазах столько нетерпения и страсти, она не может передать это словами, лишь подкрепить их обоюдное желание своими действиями. Гладкий, влажный ствол проходит по внутренней стороне ее бедра. Ульяна кусает губы, опираясь ладонями на Степины, аккуратно присаживаясь на вздыбленный член. Ее захватывает волна ощущений, невероятных, таких необходимых сейчас.
