Вижзать и кричать “А-а-а!” я не стал, не баба всё же. Хотя было бы уместно. А вот “Памагити!” изобразил очень правдоподобно. Выбежал из туалетной комнаты и рванул по коридору.
— Там кто-то упал! Ударился головой! Лежит без сознания! Ему нужна помощь! — затараторил, добежав до ближайших людей. Те сразу рванули в указанном направлении, не стали даже сомневаться. Ну, что сказать, актёрское мастерство мне преподавала бывшая прима Центрального Театра.
Не успел я нагнать их, как услышал взрыв хохота. Что ж, ребята оценили мои художества, и то радует. Эх, надо было ещё отлить на него сверху, не догадался! Спасать собрата, однако, никто не спешил. А тот уже даже зашевелился, приходя в себя.
Меня прошиб холодный пот от предчувствия скорой расправы. Но удача всё ещё стояла ко мне грудью и призывно ею помахивала. Потому что как раз в это время меня нашёл Сирен, а с ним тут спорить боялись ещё больше, мне показалось, чем с Лурнайном. Ему-то для поддержания статуса понадобились аж два широкоплечих прокачанных вышибалы, между прочим.
Тёмного эльфа, с которым меня поселил Лурнайн в наказание за дерзость, зовут Кирион. Это крайне занимательный персонаж. Пугает до недостойной дрожи в коленках. Одним взглядом может припечатать к полу или даже сравнять с ним, заставить почувствовать никчёмность своего бытия. Чуть ли не зло во плоти.
Это так мне его описывали другие мужчины. Шёл я в свою комнату — после неудачной встречи с Элизандрой в первый вечер моего пребывания в этом мире — с замиранием сердца, не уставая поминать Лурнайна недобрым словом.
Кирион сидел в глубоком кресле в углу комнаты и читал книгу. Вот уж воистину тёмный эльф. Цвет его кожи напоминал грозовой океан. Такой синий-синий, что я аж некультурно рот раззявил от удивления. Да, верное слово для описания моего состояния. В родном мире эльфы были, но... Не такие. Здесь их называют дроу — отступившие от света. Один из провожатых, показавших дорогу до моих скромных покоев, оказался чудовищно болтлив.
Как только Кирион поднял на меня глаза, я сразу же понял, о чём мне толковали мужчины. Вот так, должно быть, чувствует себя та лань, что вышла из леса на полянку, полную сочной травы, и вдруг осознала, что хищник уже на расстоянии броска.
“И чего это все тут такие надменные? Даром, что рабы!” — подумал я раздраженно. И эта мысль неожиданно придала мне уверенности. В том-то и дело, что они — рабы, а я ведь герцог! Младший не наследный сын, но сути это не меняет! Потомственный аристократ из знатного рода!
