— О законе вспомнил, мразь? — прошипел он, ухватил меня за ворот олимпийки и сильно его перекрутил. — А когда брата избивал, ты о законе помнил?
— Марат, успокойся! — попросил Угаров и продолжил уже для меня: — Сергей, ты признанием себе только жизнь облегчишь. Получишь по минимуму, выйдешь через полтора-два года по УДО. Доказательная база собрана серьёзная, тебе в любом случае не отвертеться.
— Я никого не грабил.
— Да он над нами издевается! — прорычал Ибрагимов. — Ты хоть представляешь, что я с тобой за брата сделаю?! Я после смерти родителей его один воспитываю! С одиннадцати лет, представь только! Я тебя на куски порву, паскуда!
Тут-то и стало ясно, что малой кровью отделаться не получится и признание из меня будут выбивать.
— Плохо воспитал, — не удержал я язык за зубами и добавил в тщетной попытке усовестить оперативника: — Порядочный человек в спину пинать не станет. Не я всё это начал…
Марат Ибрагимов резко развернулся, но в последний момент сдержал уже занесённую для удара руку.
— Не тебе, сучонок, о порядочности рассуждать! — сказал он и взял лежавший на сейфе толстенный справочник с оторванной обложкой. — Знаешь, что это такое?
Ответить я не успел, просто получил пухлой книгой по голове и рухнул на пол. Падение со скованными за спиной руками вышло на редкость жёстким, в плечо стрельнула острая боль.
— Вставай! — потребовал Ибрагимов и приложил меня носком туфли, но не слишком сильно.
Я подогнул под себя ноги, начал подниматься — и хлоп! От нового удара из глаз посыпались звёзды, на миг даже поплыл, как после прямого в голову.
— Вставай!
И снова — удар.
— Марат! Не части!
Меня ухватили за ворот и помогли сесть на стул, не сказать — на него вздёрнули.
Из носа потекла горячая струйка крови — даже не понял, когда его зацепили, и я через силу заставил себя рассмеяться.
— Вот вы два дебила!
Марат вновь замахнулся справочником, но я успел повернуть голову, демонстрируя Угарову расчертивший правый висок шрам, и сказал:
— Рубец видишь? С армии контузия. Лопнет сосудик в голове и сядете оба.
В следующий миг я вновь оказался на полу, но не могу сказать, будто блеф совсем уж не удался. Вместо удара по голове Ибрагимов мощным пинком выбил из-под меня стул. Поменял, короче, шило на мыло…
— Марат! Нам признание нужно, а не труп!
— К чёрту признание! И так сядет! — Ибрагимов снял пиджак, повесил его на плечики, убрал в шкаф. — Подпишешь признание, вернёшься в камеру, нет — тоже неплохо! — заявил он мне, закатывая рукава сорочки. — Сядь, мразь!
