Но с каким восхищением он смотрел на неё, как нежно целовал, как трепетно гладил…
«Не хочу больше думать», — решила Фрида и закрыла глаза.
Под боком у Эша отпустить заботы и тревоги и просто наслаждаться близостью, уютом, теплом и защитой было так легко! Только засыпая, Фрида вспомнила про баньши. Но решила: «А! Завтра расскажу» Что могло случиться плохого сейчас, когда Эш с ней, дома? Когда они вместе. Всё будет хорошо…
Скрипка играла в её сне, и Лесной король улыбался со своего трона, а над его короной из ветвей бузины танцевал полумесяц.
— Ласточка, — голос вплёлся в нить музыки, как лунный свет в паутину. — Посмотри на меня.
Фрида подняла голову и с улыбкой взглянула на менестреля.
— Грэг.
Прекрасный, как рассвет, юноша осторожно коснулся её руки и запечатлел на ней лёгкий поцелуй.
— Ты не сердишься, — тихо сказал он и невесомо тронул распущенные волосы Фриды там, где у виска было вплетено совиное перо.
Фрида сжала его руку. Грэгори вынул перо из её волос и, положив его на раскрытую ладонь, поднял к звёздному небу. С его руки вверх потянулась струйка дыма, и пахла она ровно так, как тогда, когда Фрида сожгла это же перо в камине.
— Уилл очень скучает, — сказала она, глядя на неестественно бледное лицо менестреля.
Грэг улыбнулся щемяще грустно и тихо сказал:
— Он очень похож на тебя. Только совсем не умеет танцевать…
Фрида невольно вспомнила, как оконфузился её брат, лет в пять прокравшись на какой-то приём, который давала их мать. Да, в танце он казался маленьким медвежонком. Но очень милым, гости даже не сразу разрешили няне его увести. Ох и влетело потом Уиллу! А няню и вовсе уволили.
Музыка скрипки взметнулась ввысь, рассыпавшись звёздной пылью, и месяц покачнулся на чёрном небосводе. Фриде почудился запах гари, душный, ядовитый.
Грэгори наклонился к ней и прошептал на ухо:
— Ласточка…
Фрида недоумённо взглянула на него. Ей хотелось побыть здесь ещё немного, с отцом и старым другом. Где никто не угрожает ей смертью семьи, и не нужно выбирать между ними и незнакомыми людьми, которые, как и она, родились от фейри.
Запах дыма становился нестерпимым.
Фрида заглянула в чёрные глаза мёртвого менестреля. Он улыбнулся, ломано, больно. И шепнул:
— Беги.
— Что?
Лесную поляну стремительно заволакивал дым.
— Беги, Ласточка. Сейчас же!
Фрида дёрнулась. И проснулась.
Спальню скрывал дым — густой-густой. Где-то у двери мелькали огненные всполохи — кажется, горели кресла, и огонь вот-вот должен был перекинуться на туалетный столик.
