— Ты очень странная полукровка.
Старуха расхохоталась.
— О, милок! Я ещё и красоты неописуемой, какую ты никогда не видывал!
— Это точно, — задумчиво подтвердил Эш. Не видывал…
Сейчас её тоже рядом не было, и Эша кольнуло беспокойство: если не вернётся, что он будет делать? Куда идти? Обратно в страну Огня? Зачем?
Жаль, что полукровок нельзя привязать клятвой. Они куда больше люди, чем фейри, и нарушить слово для них пустяк. «Лживые, завистливые создания», — подумал Эш и удивился: мысль пришла легко, словно раньше он много раз её повторял. Когда он жил в мире людей? Когда видел… Ричарда и Фриду? Как же он тогда полюбил этих людей?
Туман заволновался, как вода на ветру. Зашелестели листья, изменил голос ручей, замолчали сверчки, а из темноты пришёл тихий шёпот-песня:
— Ашлинг…
Эш привстал. Что?..
— Вернись! — шептал голос, и звенели в нём слёзы. — Ашлинг, вернись!
Эш вскочил. Туман соткался в тонкую девичью фигуру, она протягивала Эшу руки и умоляла:
— Вернись…
— Куда? — растерянно спросил Эш, подходя к ней. Фигура плыла от него и всё звала, звала за собой. — Куда мне вернуться? Кто ты?
Но девушка не отвечала, а потом и вовсе закружилась, то и дело пропадая и снова появляясь в тумане. Эш замер на берегу ручья, глядя на неё. Тяжело стало на сердце от этого танца, чудесного и насквозь волшебного.
— Фрида? — спросил Эш наугад. И тут же увидел девушку-человека в белоснежной сорочке, с распущенными длинными волосами до пят.
Лишь на мгновение — потом видение исчезло, оставив Эша недоумённо оглядываться. Туман снова волнами тёк дальше в лес, небо расчистилось, но луна пряталась по-прежнему. Опять радостно-звонко зажурчал ручей.
— Не спится, красавчик? Побегать решил?
Эш обернулся. Старуха сидела у ручья, как так и надо, ещё и голыми ногами в воде болтала. И лучше бы Эш этого не видел!
— Где ты была?
Старуха усмехнулась и швырнула Эшу что-то завёрнутое в серую ткань.
— Голодный, поди?
Эш развернул и с брезгливостью уставился на содержимое.
— Хлеб? Человеческий хлеб? Обезумила, ведьма?
Хлеб, кстати, был хорош — белый, ароматный, мягкий, только-только из печи, он грел Эшу пальцы, но фейри никогда бы не признался, что ему приятно. Правда — человеческая еда? Вот ещё!
— Ишь, гурман! — хохотнула старуха. — А ты попробуй!
Эш развернулся и запустил хлеб в воду. Ручеёк сыто булькнул — и понёс человеческую пищу куда-то за туман, в тёмную чащу Волшебного леса. Старуха посмотрела вслед хлебу — как и Эш, невольно.
