Шторм разошелся не на шутку, творилось нечто невообразимое. Дождевые облака, ставшие свидетелями этой трагической схватки, нависали над всеми нами: над грозным морем, над качающейся палубой яхты, над экипажем, спасающим своего товарища, и надо мной, стоящим на коленях, но не умоляющим о пощаде, а с помощью топора яростно освобождающего от смертельных пут борющегося из последних сил с морем, захлебывающегося горько-соленой водой матроса, никак не могущего утолить свою последнюю в жизни жажду. Однако, жажда жизни сильнее и должна победить. Не может быть по-другому, нет!!!
Невозможно было предсказать направление следующего один за другим крена палубы. Вперед — назад, влево или вправо — решал исключительно завывающий, безнадежно запутавшийся в снастях ветер, с каждой минутой все более и более набиравший сил и злости. Облака низко-низко клубились над нами, как будто Зевс на небесах курил свою небесную трубку, играючи выдыхая огромное количество клубящихся дымных облаков, периодически извергавших из своего темного и угрожающего нутра яркие, ослепляющие молнии, предваряющих басовитые раскаты грома — голос всерьез разозлившегося небесного божества. Низко летящие небеса норовили зацепить команду яхты и столкнуть в воду, которая в своем цвете все более набирала тяжелого свинца, а в отношении людей — хмурости и недоброжелательности. От той хрустально чистой, несущей успокоение воды, прозрачной, как слеза ребенка, призывающей окунуться в нее и возвратить украденную палящим солнцем свежесть тела и четкость восприятия окружающего мира, не осталось ровным счетом ничего, ни одной капли. И окатывало периодически меня такой темной холодной водой с головы до ног отнюдь не ласково, но я этого в горячке боя (а для нас это был настоящий бой) не замечал. Если бы не печальные происшествия, грозящие гибелью человека, окружающий нас морской пейзаж можно было и полюбить за всю его суровость и безудержность. Но эта страшная и опасная особенность отбивала всю охоту к романтическому или философскому восприятию бушующего моря.
Ветер нервничал и кричал на нас, беспокойные волны злились на непокорную яхту и упорных в своей борьбе людей, которых им, несмотря на бешеные усилия никак не удавалось победить и отправить на холодное дно кормить крабов. «Колибри» всякий раз изворачивалась и очередной раз выскальзывала из мокрых щупалец стихии. Болтанка достигала критической степени. Вот-вот суденышко захлебнется мутной водой, вот-вот. Уф, у меня аж дыханье забило, ну и нахлебался я водички — это меня опять обдало-накрыло…
