Я принял решение выставить караул, чтобы можно было спать спокойно. Ночь разделил на равные части. Себе оставил время перед рассветом, обычно в этот период у человека притупляется внимание и бдительности, и я не хотел, чтобы нас застали врасплох. Предупредил, что если я обнаружу караульного спящим, то он уже никогда не проснется, приложу к этому руку. По переглядываниям Шапура и Кямила понял, поверили, будут сторожить наш сон на совесть.
Вечер второго дня мы встретили в очередном оазисе. Мать — природа как бы специально устроила эти живые уголки, в дневном переходе друг от друга — это если ехать неторопясь, а мы и не торопились. Сегодня нам компанию составило небольшое стадо диких коз, они пришли на водопой. Под финиковой пальмой образовалось небольшое озерцо. Как ни прекрасны были животные, но я решил побаловать нас свежим мясом, подстрелил молодую козу.
О-о-о, приготовленное на углях мясо дикой козы в собственном соку, да еще на свежем воздухе, вкуснотища. Съел уже достаточно, чувствую тяжесть в желудке, а глаза бы еще пару кусков проглотили. Но меру надо знать. До поздней ночи жарили мясо, чтобы было чем подкрепиться утром.
Утро началось с происшествия. По мне, а я как раз нес караул и немного расслабился, выйдя на открытое пространство, с вершины невысокого бархана открыл стрельбу одинокий всадник на высоком коне вороной масти. Я среагировал моментально. Упал и откатился за ствол пальмы. На бархан осторожно выехали еще двое всадников и присоединились к первому стрелку, поддержав его выстрелами. Кто это был — мне совершенно без разницы, с такого расстояния лица не рассмотреть, а стреляют они неважно, еще не было ни одного попадания в пальму, служащей мне укрытием. Ну, что, господин капитан, покажешь класс в стрельбе на сто-стопятьдесят метров? — спросил я себя мысленно, оглядываясь по сторонам в надежде, что мои товарищи не прибегут посмотреть, кто нарушил наш покой. Произвел три прицельных выстрела. Двоих завалил насмерть, живые люди мешком с лошади не валятся. А вот третьего, похоже, только ранил, он остался в седле, но завалился на шею коня. Пригибаясь и меняя направление, бегом приблизился к нежданным гостям. Раненым оказался известный нам Али, я был прав в своих рассуждениях. Карабин Али валялся у ног коня, но помня о подлой натуре всех разбойников, я для надежности съездил его прикладом винтовки по башке, не сильно, так, чтобы только оглушить, для профилактики побега — затмить глаза глухой темнотой бессознательности. Поднялся на вершину бархана, осмотрел округу, больше никого не обнаружил. Затем проверил других бандитов. Я мог себя похвалить, одному снес пулей половину головы, второму попал в грудь, напротив сердца. Обрезав повод лошади, связал Али — я ему плечо прострелил. Провел обыск трупов, собрал трофеи. Лошади никуда не убежали, видно приучены к выстрелам. Загрузив Али в седло вороного коня, привязал к нему остальных, повел караван к лагерю. Углубившись в оазис метров на двадцать, услышал негромкий плач. Подойдя ближе, увидел раскачивающегося из стороны в сторону Шапура, державшего в руках голову Кямила. Шальная пуля нашла турка. Чего ему не сиделось на месте?
