Мало-помалу завязалось общение.
Шапур, перс, тридцати двух лет от роду, отец двух девочек, родом из Тегерана. Окончил Тегеранский институт, недавно преобразованный в университет, по экономическому профилю. Работал представителем шахского правительства в Астрахани, где занимался закупкой зерновых культур. Восемь месяцев назад был ограблен и похищен неизвестными. Теряется в догадках о причинах похищения.
Кямил, как он выразился: смесь турка и татарки, чуть старше — ему тридцать семь, холост. Учился в Париже, имеет диплом бакалавра права. Полгода назад занимал пост судьи в Анкаре. Попал в зиндан благодаря влиятельному землевладельцу Анвар-паше, который проиграл дело в суде, где председательствовал Кямил. Удивляется, почему его просто не убили, а отвезли неизвестно куда.
Мне удалось удивить своих друзей по несчастью, когда они узнали, что я русский офицер, воевавший с турками.
Вот так однообразно проходили наши дни заточения. За это время я успел тоже отрастить длинную бороду. Как отмечал Шапур, теперь во мне тяжело узнать русского, я больше похож на типичного перса. Если я достаточно хорошо освою язык, то и вовсе смогу скрыть истинное происхождение. После этого заявления сокамерника, я попросил обучить меня письменности. Это оказалось непростым делом. С удивлением я узнал, что меня учили не турецкому языку, а фарси, относящемуся к семье индоевропейских языков, распространенному в Иране. Я точно помнил, что в турецком используется латинский шрифт, а Шапур начал мне показывать буквы в виде крючков, закорючек и галочек. Пол нашей тюрьмы был хорошо утрамбован ногами предыдущих обитателей, поэтому, чтобы изобразить какую-либо букву, приходилось прикладывать значительные усилия, царапая камнем ровную поверхность. Ох, уж эти арабы с персами вместе взятые! Не могли нормальный алфавит придумать! Но делать было нечего, довелось изучать так. К исходу шестого месяца сидения, я уже мог довольно быстро писать и читать. С каллиграфией, правда, проблема, но я не отчаивался, дайте мне нормальную ручку и бумагу, и вам изображу все в лучшем виде. Я, с помощью Шапура, заучивал на фарси бессмертные стихи Омара Хаяма, персидского философа, математика, астронома и поэта. Да, жил этот великий человек в XI веке, но его стихи и его философские труды не потеряли актуальность и сегодня. Каждое утро, по требованию Шапура, я рассказывал стих или пересказывал трактат. После завтрака, на полу тюрьмы писал письма жене Шапура, трогательного содержания. По предложению товарищей, я называл себя Искандер, это адаптированное на местный манер имя Александр. Непривычно, но сойдет, с учетом сложившейся ситуации.
