Совершенно такой же перелом произошел и у ряда других сортов озимых злаков. Только у каждого сорта эта критическая декада прошла в другое время; у одних несколько раньше, у других — позднее.
Таким образом, некоторые сорта, требовавшие в более северных районах Союза обязательного посева под зиму, т.е. «классические» озимые, здесь, посеянные ранней весной, выколосились, иначе говоря, вели себя, как яровые. А некоторые из яровых, поздние, посеянные осенью, под азербайджанскую зиму, ничем по своему поведению не отличались от озимых: провели в поле зиму, а летом вовремя приступили к колошению. Поздние яровые превратились в ранние озимые!
Вся эта сложная «кунсткамера» противоречивых и запутанных фактов, для накопления которых обычным путем понадобились бы десятилетия упорной работы, оказалась для Лысенко источником заключений, почти приводивших к окончательному разоблачению тайны вегетационного периода.
Во-первых, стало очевидно, что свойство озимости, всегда считавшееся (так же, как и срок жизни) постоянным и неизменным признаком сорта растения, на самом деле всецело зависит от условий, в которых идет его развитие. Значит, еще одно серьезное опровержение можно было внести в сельскохозяйственную науку. А генетике уже можно было посоветовать вычеркнуть из составленных ею списков генов «ген озимости», присутствием которого в клетках растения эта наука с «гениальной» прозорливостью и легкостью «объяснила»... озимость.
Во-вторых, теперь было ясно, что свойство озимости находится в одной цепи с раннеспелостью и позднеспелостью, т.е. что все это — явления одного порядка, разные количественные выражения какого-то единого физиологического процесса. Нет сортов растений вообще озимых или вообще яровых, ранних или поздних. Но для определенного района, т.е. для определенных условий выращивания, все сорта будут различны: одни яровые, другие озимые, одни ранние, другие поздние.
Далее, из этих опытов можно было уже понять, в чем состоит специфика озими, каких именно условий требует организм озимого растения.
В самом деле, предположения о том, что озимым нужен период покоя, можно было отбросить, потому что при ранних весенних сроках посева (хотя бы тот же посев 20 февраля) озимая пшеница без всякой задержки, непрерывно развиваясь, вышла в трубку. Значит, дело не в зимнем покое.
Эти же варианты начисто опровергали и предположение о необходимости промораживания: температура в этих случаях не спускалась ниже нуля.
