Дина и Тимур, хитро переглянувшись, одновременно отпихнули Матвея и ломанулись вперёд, занимать самые козырные места. Всё было проделано так стремительно, что Бондарев даже не стал рыпаться, чтобы не выглядеть глупо и с невозмутимым лицом направился к третьему ряду.
— Тут Лера сидит, — хмуро обернулась к новому соседу Пелька.
— И где она?
— Болеет.
— Её проблема. Зад поднял — место потерял.
Ютиться на последних рядах он не собирался. Это не его стиль. Уж лучше разглядывать чуть неровный пробор, родинку возле замочка от украшения и два забавных пучка. К тому же тут вкусно пахло сладкой жвачкой, которая неизвестно как и когда оказалась у Пылаевой во рту.
— Потерял бы ты свой зад. И себя заодно, — пренебрежительно бросили она ему, надувая и лопая пузырь.
— Ой, не воняй.
Пелька озадачилась. До такой степени, что, сгорбившись, понюхала испачканный носок. Кеды стояли рядышком, но обуваться не хотелось.
— Не гони, они не пахнут.
— Я имел в виду закрой рот и не бухти.
Напрягшаяся Нелли монументальным изваянием развернулась к нему.
— Рамсы не попутал, мальчик? — огрызнулась она, что невольно вызвало смешок. Слишком уж не вязался голос берсерка-убийцы с образом цветастой ми-ми-ми. — Гляньте-ка, он ещё и ржёт.
— Вроде девочка, а ругаешься, как быдло.
— Не твоё дело. Я как бы девочка, но вроде и нет, а вот кто-то точно зазвездился. Резинка от трусов не жмёт? Кровь в мозг нормально поступает?
— Ты какая-то агрессивная. Выпей чай с ромашкой.
— Только с тобой за компанию. К стрихнину как относишься?
— Всегда охотно. А ты к мышьяку? Или тебя яд не берёт?
— Попробуй цианид.
— Во-о-от! ВОТ! — радостно всплеснул руками преподаватель, теряя запчасти от бургера, но даже не обращая на это внимания. — Видите, видите? — учил он непутевый класс. — Чувствуете волны? Вот как должна выглядеть страсть! Вот так должно штормить, когда велят показать неприязнь! — тычок пальцем в долговязого парня с мелированной чёлкой. — А не твоё жалкое блеянье, Комаров! Я забираю у тебя роль и отдаю… — снова требовательное пощёлкивание, на этот раз в сторону новенького. — Твоё имя, юноша?
— Матвей.
— Матвей, чудесно. Ты берёшь роль Васи.
Бондарев напрягся.
— Какую ещё роль?
Заторможенность новичка учителю не понравилась. Кажется, это был тот тип педагога-торопыги. Ни секунды без движения, ни минуты промедления — иначе смерть.
— Не тупите, молодой человек. В мюзикле, разумеется! Просыпаемся, просыпаемся.
