- Что ты сделал со старухой? -прибавил он.
- Положил ее на кровать, всунув ей в руку известное вам письмо, в котором наш бывший клерк нотариуса так хорошо подделался под почерк барышни.
- И прекрасно!
- Что же касается Вишни, -продолжал Коляр, -она, кажется, не ладит с Фипар. Девочка плачет, а старуха эта, которая хуже всякой коросты, мучит ее беспрестанно.
- Вот именно этого-то я и не хочу, -сказал Андреа, -за это я взыщу с тебя.
- Вот тебе раз! -проговорил Коляр тоном неудовольствия, -вы спросили, нет ли кого к кому обратиться, у меня была под рукой эта старушенция, любовница Николо, мы ее пустили в дело, вот и все тут. Почем я знал, что у нее гадкий характер!
Сэр Вильямс не отвечал, он может быть не слыхал оправданий Коляра, до такой степени был он углублен в размышления.
Со скрещенными руками, смотря на спящую молодую девушку, он, казалось забыл о Коляре.
- Убирайся, -сказал он наконец, -ступай к этой вдове Фипар, и скажи ей, чтобы она приготовила Вишню, к моему посещению.
Коляр вышел.
Баронет сел к столу и написал то самое длинное письмо, которое прочла потом Жанна после своего пробуждения. По губам его скользнула желчная, горькая, ужасная улыбка, когда он кончил писать.
«А! -сказал он, -мой милый братец, мой возлюбленный Арман, мне пришла великолепная идея, кажется, что вместе с миллионами добрейшего Кермаруэ, мне выпадет на долю славное мщение! А ты выгнал меня, как вора; ты отнял у меня Марту, единственную женщину, которую я любил; ты назвал меня проклятым Андреа и после этого надеешься еще быть счастливым!.. Полно, пожалуйста!.. Вот она, эта молодая девушка, в которую ты влюблен, она лежит здесь спящая, неподвижная, в моей власти… Другой на моем месте ограничился бы в своей мести низким зверством; я же, я буду утонченным, изящным и беспощадным… Мне нужно не обладание Жанной, нет! Мне нужно ее сердце! Она начинала тебя любить… теперь она полюбит меня!.. Вчера ты был в ее глазах светским человеком, добродетельным и богатым, теперь будешь наглым плутом, который облекается в одежду и имя своего барина, и она будет презирать тебя!»
Сэр Вильямс захохотал шипящим смехом.
«О, господин граф, -добавил он, -идея моя великолепная, могу вас уверить. Теперь уже не вы-граф де Кергац, а я! А когда я женюсь на Эрмине, когда золото Кермаруэ перейдет ко мне, в тот день я Тебе крикну: «Арман! Арман! Твоя возлюбленная Жанна стала моей любовницей, а тебя она приняла за лакея!»
Лицо сэра Вильямса сияло злобной радостью; он сильно позвонил.
