— Иди к земле и положи на нее камень. Сверху его землей той посыпь и скажи: Матушка Сыра-Земля! Из тебя я рожден, из тебя телом сложен. Ты меня носила, ты меня кормила, ты меня по смерти назад возьмешь. Матушка Сыра-Земля, освободи мя! Все мои дела будут во славу тебе! Земно кланяюсь тебе! Гой-Ма!
— Зима на улице! Где я землю найду??? — возмутилась я и тут мой взгляд переместился на кадку с цветком. Чем не земля?
Я захлопнула пудреницу, доела пирог и убедившись, что на меня никто не обращает внимания, положила камень в деревянную кадку. Порывшись там чайной ложкой, насыпала на него горку земли и повторила то, что мне нашептал этот ходячий тестостерон из зеркала. Неожиданно кадка с цветком начала дрожать, ходить ходуном и раскачиваться, разбрасывая вокруг комья земли. Камень стал почти черным со светящимся изнутри оранжевым пятном, которое пульсировало несколько секунд, а затем исчезло. Я едва успела выхватить камень из кадки, как она лопнула с глухим треском и провалилась под пол.
— Что у вас здесь происходит?! — завопила я, запихивая камень в сумку. — Ужас какой-то!
К столику подбежали официанты, бармен и те два посетителя, потягивающие вино возле стойки. Они с изумлением разглядывали дыру в полу, а я быстренько ретировалась, надеясь, что никто не додумается связать меня с этим происшествием.
Усевшись на скамейке под большим фонарем, я снова достала камень и пудреницу.
— Мне повезло с тобой, женщина! — мужчина растянул губы в белоснежной улыбке. — Остался последний шаг. Огонь.
— Ты издеваешься? — я тяжело вздохнула. — Мне что, костры разводить?
— Не костры, а костер, — он не переставал улыбаться. — Небольшого огня вполне достаточно. Давай, женщина, двигайся!
— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь! — возмутилась я. — Можно быть повежливее!
— Можно, но потом, — он явно издевался, разглядывая меня своими синими глазами.
Даже сквозь это маленькое зеркальце ему удавалось вогнать меня в краску, умудряясь вложить в свой взгляд все самое неприличное, что вообще могло быть.
— Положишь камень в огонь и скажешь: «Перуне! Внемли призывающим тебя! Славен и Триславен буди! Освободи сына твоего Вепра! Сила твоя пусть ко мне прибывает! И Коло Живого огня сотворяет! Защити ты душу мою Перуницами, а тело огненными Громницами! Прави над Всеми! Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!»
— А что потом? — я ужасно замерзла и хотела домой.
— Ничего. Потом я окажусь на свободе, — проворковал он. — Поторопись.
